|
|
ГИБЕЛЬ ЕВРЕЙСКОЙ КОВНЫ
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:02 | Сообщение # 1 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| Агония и гибель еврейской Ковны длились три года — с 22 июня 1941 г. до 13 июля 1944.
Спокойным сном спали
ковенские евреи в ночь на 22 июня. Но в 3 часа ночи в городе послышались
взрывы: немецкие аэропланы бомбардировали ковенский аэродром. Было
несколько сот убитых и раненых.
Ковенское радио сообщило,
что образовалось литовское правительство с полковником Шкирпа во главе.
Одновременно сообщалось, что за каждого убитого немца будет расстреляно
100 евреев.
Евреи обратились в бегство,
большей частью пешком, немногие — по железной дороге, на автомобилях и
повозках. Бежали по направлению к Вильно, к Риге. Из Ковно бежали в
провинцию, а в то же время из провинции бежали в Ковно. Бежали без ясной
цели, в панике и в страхе, — как евреи бегут уже в течение столетий и
тысячелетий... Литовцы грабили на дорогах. Встречались на дорогах и
немцы. Они шли скорее евреев и обгоняли их. Немцы, вероятно, без особой
охоты «обороняли» евреев от литовцев: у немцев еще не было приказа
убивать евреев, а литовцы делали это без приказа.
По занятии Ковно немцами
начались массовые аресты и убийства евреев литовскими партизанами.
Литовцы врывались в дома и под предлогом, будто из дома стреляли,
подвергались аресту мужчины или целые еврейские семьи. Арестованных либо
расстреливали на месте, либо отправляли на седьмой форт. Волна
единичных арестов и убийства бушевала безостановочно до приказа об
образовании гетто. 28 июня были убиты 60 человек во дворе автобусного
гаража на Витовском проспекте. Среди погибших были Блюменталь, семья
Клис. На глазах хохотавшей толпы несчастных наполняли водой из насосов,
пока они не лопались. У других отрезывали отдельные части тела. Тысячи
людей, которых потащили на 7-й форт, держали на сырой земле, без
еды и питья. Кругом стояли пулеметы, из которых стреляли, если
кто-нибудь из лежащих шевелился. Там погибло около 7.000 евреев.
Еврейская общественность
была, как громом, поражена этими сообщениями. Отдельные общественные
деятели стали собираться тайком, пытались пробиться сквозь глухую стену,
искать способа интервенировать. Они наивно пытались найти защиту против
литовских погромщиков у немцев...
Собирались две группы
общественных деятелей — наиболее национально настроенные в квартире
адвоката Гарфункеля, либеральные у д-ра Рабиновича и Григория Вольфа.
Одна из групп обратилась к коменданту вермахта с просьбой приостановить
погромы и убийства. Им ответили, что это относится к службе
безопасности.
7 июля ковенский раввин был
приглашен в Гестапо. Будучи болен, стар и непривычен «к переговорам с
христианами», он вызвал старых общественных деятелей и послал их туда.
Эта группа стала Еврейским комитетом. В него вошли б. директор
еврейского центрального банка Григорий Вольф; видный депутат сейма и
председатель партии Поалей и Цеирей Цион, адвокат Гарфункель; б.
председатель Союза евреев-фронтовиков и гласный Думы, адвокат Гольдберг,
популярный старый врач Рабинович и два раввина — Шмуклер из Шанц и б.
военный раввин Снег. Комитет получил «разъяснение», что погромы
организуют литовцы, что немцы не могут вмешиваться в литовско-еврейские
отношения и что так как литовцы не хотят жить вместе с евреями, то евреи
должны уйти в гетто.
8 докладе одного из
руководителей С. С. об этом моменте говорится следующее: «Кроме
организации и проведения массовых экзекуций, уже в первые дни в более
крупных городах начали создавать гетто. Это было особенно необходимо в
Ковно, где евреи составляли 30.000 из общего числа 152.400 жителей». В
ответ на протест Еврейского комитета было указано, что нет никаких
других способов избежать дальнейших погромов. Тогда члены комитета
выразили готовность сделать всё возможное, чтобы спешно перевести своих
собратьев в Вильямполь, — часть города, которую проектировали отвести
под еврейское гетто. Эта часть города лежит в треугольнике между Неманом
и Вилией. С городом она связана только мостом, и поэтому легко может
быть «блокирована».
11 июля литовское городское
управление опубликовало приказ о переселении евреев в Вильямполь. Приказ
предусматривал, что евреи могут добровольно обменяться своими домами с литовцами и взять с собой в гетто свое имущество. Несколькими днями позже в Ковно образовалось немецкое гражданское управление, которое стало
издавать ряд распоряжений, направленных против евреев (желтые повязки и
пр.). В начале августа Комитету было приказано избрать еврейского
«старейшину» («Обер-Юде»).
Для исполнения этого приказа
Комитет созвал в помещении старой еврейской народной школы на улице
Даукшо собрание всех общественных деятелей и представителей общественных
группировок, поскольку таковых можно было в те дни найти. Были
выставлены различные кандидаты, но все отказались. Среди других была
выдвинута кандидатура д-ра Эльхонона Элькеса, очень популярного в Ковно
врача и знатока еврейской письменности и философии, но не в качестве
общественного деятеля. Послали за ним. Он также отказался. Но так как
лучшего кандидата не было и боялись назначения в качестве «Обер-Юде»
кого-нибудь из антиобщественных элементов, Элькеса стали усиленно
просить принять избрание. Люди, принявшие участие в этом собрании,
передают драматический момент, когда раввин Шмуклер обратился к Элькесу с
призывом, в котором умолял принести себя в жертву ради общества. Его
речь носила характер прощальной речи над гробом и закончилась рыданием.
Со слезами на глазах Элькес ответил, что в его возрасте его долгом
является принести себя в жертву и принять смерть, и дал свое согласие.
Уже спустя несколько дней (7
августа) произошла первая «акция» (хотя это было уже после того, как
вопрос о переселении в гетто был решен и немцы обещали прекращение
убийств). Литовские партизаны стали хватать на улицах евреев-мужчин. До
1000 человек было схвачено и в тот же день расстреляно.
15 августа создание гетто
было закончено, причем в последний день произошла характерная еврейская
«малая трагедия». В Ковно находилось немало немецко-еврейских беженцев,
многие из Мемеля. Один мелкий чиновник немецкой комендатуры пустил в
оборот «толкование», что так как в Германии евреи не переселялись в
гетто, то распоряжение о гетто в Ковно на мемельских беженцев не
распространяется. Записки такого содержания он выдавал немецким евреям и
на этом основании многие из немецких и мемельских евреев оставались в
городе, считая себя привилегированными. В последний момент, однако,
выяснилось, что эти толкования ни на чем не основаны. Немецкие евреи
побежали в гетто, а опоздавшие на час-другой заплатили своей жизнью за
свою мнимую привилегию.
18 августа .имела место т.
н. «акция по интеллигенции». За несколько дней до этого старейшине было
предъявлено требование представить на работы 500 интеллигентных молодых
людей. Явилось 534 молодых человека... и никто из них назад не вернулся.
Как после узнали, их в тот же день расстреляли на форту вместе с
другими евреями из провинции.
Вскоре начались во всем
гетто обыски в квартирах. Немецкая полиция шла из дома в дом и отбирала у
евреев вещи. У домов стояли грузовики, куда евреи должны были сами
сносить свой домашний скарб. Во многих домах евреев расстреливали,
многие были жестоко избиты. Недели две спустя было отдано распоряжение,
что евреи должны, под угрозой смертной казни, отдать золотые вещи,
деньги, серебро, шубы, материи и др. предметы. Оставлять у себя можно
было только 10 марок.
4 октября была проведена
вторая акция, так назыв. акция «малого гетто». «Малое гетто»
представляло собой район, отделенный от гетто общей («арийской»)
проезжей дорогой. Этот район был окружен немецко-литовской полицией, и
всё население было выгнано из домов. Те, которые имели свидетельства
ремесленников с аэродрома или других мест работы, были направлены в
гетто. Остальные были отправлены на форт и там расстреляны. В «малом
гетто» находился еврейский гетто-госпиталь. Под предлогом, что там
появилась проказа, облили госпиталь бензином и сожгли вместе с больными,
сестрами и дежурными врачами. Расстреляли также евреев, которых
заставили участвовать в поджоге госпиталя. При акции «малого гетто»
погибло до
2.000
евреев. А потом наступило 28 октября — день «большой акции»... 27
октября появилось извещение от Совета Старейшин, что по приказу немцев,
всё население должно явиться на площать Демократу. Все должны
выстроиться по месту работы главы семьи. На площадь должны явиться также
дети и больные. Кого немцы обнаружат в домах — тех расстреляют. Страх
был настолько велик, что все явились... Только тяжело больные остались в
домах. Большую часть больных принесли на площадь на носилках. На
площади находился гестапист Раука и пальцем указывал кого —налево, кого —
направо. Одна сторона означала жизнь, другая — смерть. На смерть
обрекались боль
шие семьи и старые люди. Отбор продолжался весь день. Когда Раука хотелось поесть, он брал в одну руку бутерброд, а другой указывал — кто назначен на смерть, кто на жизнь.
От 9 до 10 тысяч людей были посланы налево. Немецкая телеграмма, которую кто-то видел, называла цифру убитых — 9.200.
Приговоренных отправили в опустошенные дома.
29 октября люди были
направлены пешком колоннами на 9-ый форт. Д-р Элькес пытался извлечь из
колонны коекого и был ранен в голову литовским полицейским. Одна мать по
дороге сбросила с горы своего ребенка. Его нашел какой-то крестьянин и
привел в гетто.
Немецких, австрийских,
чешских евреев, большей частью из Берлина, Франкфурта, Вены и Праги,
отправили на 9-ый форт и там убили...
В самом гетто люди ежедневно
умирали от голода, от болезней и ежедневно на их долю выпадали
унижения, — приходилось снимать шапку перед немцами, низко кланяться им,
выслушивать их брань и насмешки... И ежедневно евреи шли на тяжелые
работы. Одна акция шла за другой, удар за ударом. В борьбе за жизнь люди
теряли человеческий облик, цепенели в тупых звериных инстинктах.
Боролись за имущество вывезенных родственников, подозревали в кражах...
Начало 1942 года можно
определить, как приближение некоторой стабилизации в жизни гетто.
Прибывали известия, вызывавшие надежду, что в ходе войны начались
симптомы перелома.
Совет Старейшин подал
немецкому командованию меморандум об устройстве мастерских и 12 января
1942 г. около аэродрома были основаны «Большие мастерские», сыгравшие
крупную роль в жизни гетто. Эти мастерские стали рабочим центром для
тех, кто не мог ходить на работы в город. Они стали также центром
материального обеспечения; из мастерских выкрадывались большие
количества материалов, которые затем выходили из гетто, как предметы для
обмена в городе. Впоследствии мастерские стали центром снабжения
партизан не только одеждой, но и оружием.
7 мая было издано запрещение
беременности. Запрет иметь детей рассматривался, как показатель того,
что немцы нуждаются в рабочих руках и что ликвидация евреев будет
проходить под знаком: ожидать пока старики умрут и не допускать
приумножения неработоспособного населения.
8 средине 1942 года в гетто началась организация политических и культурных сил. Ожила партийная деятельность.
Начали работать сионистские группы — цеирей-цион, общие (аллгемейне)
сионисты и ревизионисты, а также коммунисты. Руководитель
коммунистической группы Хаим Елин работал на арийской стороне и только
временами появлялся в гетто. В самом гетто от этой группы работали Дима
Гальперн, д-р Волсонок, Ратнер, Берман. Цеирей-цион руководил аптекарь
Сребницкий. Ревизионисты были сосредоточены в полиции гетто.
Ортодоксальные силы тоже организовались — возникла обширная организация
ортодоксальной молодежи. Под руководством Хаима Крумер, Мириам Шур и
Лейбензона очень успешно работала частная организация социальной помощи.
Крумер и Шур погибли при ликвидации гетто.
Отдельно следует напомнить о
школах садоводства и ремесл, которые организовал бывший директор ОРТ'а в
Ковно, агроном Яков Олейский. Печать трагедии лежала на этих школах и
особенно на детях, которые в них обучались
—
обреченных, безнадежных существах. Таких замечательных детей, как дети в
гетто, не имел ни один народ. На их личиках как бы сияло выражение
святости и в то же время мудрости, которое накладывает близкая смерть...
Была и организация скаутов, во главе которой стоял старый д-р Рабинович
(покончивший собой при ликвидации гетто).
В гетто был организован
культурный кружок, при участии доцента университета д-ра Шапиро, сына
ковенского раввина. Был организован оркестр. Выходил журнал на иврит для
молодежи («Ницоц»). Был образован суд под председательством проф.
Семена Беляцкина, погибшего во время детской акции. Группа адвокатов
совместно с судом выработала статуты и нормы, регулирующие семейное
право, наследственное право... Я выступал перед судом в качестве
адвоката и это давало мне моменты большого удовлетворения.
26 августа 1942 года был
издан приказ о закрытии в гетто всех школ (за исключением школ ОРТ'а —
Олейского), всех синагог, суда. Было также запрещено пользование
деньгами, ввоз и вывоз продуктов и т. д. Но жизнь скоро приспособилась к
новым распоряжениям и пошла по-прежнему.
В первую половину 1943 г. в
гетто стали усиливаться признаки глубокой внутренней деморализации,
появившиеся еще в 1942 г. Хозяйственное положение улучшилось. Торговые
сношения с городом получили большой размах. Коррупция среди немцев всё
больше развивалась. Евреи покупали у немцев вещи, обогащались за счет
имущества погибших, в том числе иностранных евреев. Укрепление
хозяйственного положения привело к изменению психологии. Передышка породила чувство стабильности.
Во время битвы за Сталинград
немцы начали нервничать. 4 февраля 1943 г. Гестапо арестовало, ряд
семейств, 27 взрослых и 17 детей, и расстреляло их. Среди них был
журналист из Риги Борис Оречкин.
Весной 1943 г. общественная и
культурная жизнь в гетто достигла 'высшего пункта развития.
Политические партии развили большую деятельность и фактически захватили
власть над внутренней жизнью населения гетто. Координация сионистов и
«левых», как их называли, образовала как бы тайное правительство,
постановления которого становились обязательным для Совета Старейшин и
других учреждений гетто.
Главная задача состояла в
помощи убегавшим из гетто к партизанам. Ежедневно группы до 30 человек, с
мундирами, оружием и грузовиками покидали гетто. Мастерские снабжали их
нужными вещами и чинили оружие. При партийной коалиции создался также
тайный суд, который выносил смертные приговоры предателям и доносчикам.
Полицейские и партийные люди приводили эти приговоры в исполнение. Так
были расстреляны: некий Файн (который после ареста стал агентом
Гестапо), Моне Левин (который выдал литовцам ради заработка тайные
бункеры) и пять молодых людей, под видом политического радикализма
занимавшиеся разбоями и убийствами.
В это же время в гетто шла оживленная культурная работа.
Среди разнообразных
проявлений культурной деятельности, проявившейся в инсценировках,
докладах и рефератах, отмечу мои доклады на темы: «Странствования
морального сознания в гетто» и «Мировое положение евреев после
поражения, но без нас».
Но к концу 1943 г. гетто
перешло в состояние агонии. В октябре стало известно, что жизнь в гетто
будет организована, как в лагерях. На самом деле эта реорганизация
превратилась в акцию истребления: 26 октября в гетто ворвались
гестаписты и русские солдаты в немецкой форме и начали хватать на улицах
и в домах людей и отправлять взрослых в Эстонию, а стариков и детей — в
Аушвиц.
7 ноября началась паника в
связи с отправкой из Шавель в Аушвиц до 800 детей и стариков. Всеми
способами старались передать детей на «арийскую» сторону. С ноября по
январь удалось переправить из гетто в город большое число детей.
Осенью 1943 года произошли
два события, вызвавшие в гетто глубокое волнение. В начале сентября
Гестапо вызвало чету Блюменталь — швейцарского гражданина и его жену,
уроженку Бельгии. Им сообщили, что швейцарское консульство требует их
отправки в Швейцарию и что на аэродроме их ждет швейцарский аэроплан. Но
их увезли за город и там расстреляли.
2 декабря Гестапо вызвало
семью раввина Шапиро. Им сообщили, что католическая церковь, по просьбе
американских раввинов, интервенировала за них и что их посылают в
Швейцарию. Старая жена раввина, ее сын, доцент д-р
X.
Н. Шапиро, руководивший всей культурной работой в гетто, его жена и их
сын (стараго раввина к тому времени уже не было в живых) были увезены за
город и там их расстреляли.
В декабре стало известно,
что немцы решили скрывать следы -своих злодеяний. На 9-ом форту и в
других местах начали извлекать кости убитых и сжигать их. Эту работу
производили арестованные евреи, которых хорошо кормили и поили водкой, а
затем по окончании работ расстреливали. 24 декабря 68 арестованных
евреев, воспользовавшихся тем, что немецкая стража напилась по случаю
Рождества, бежали под руководством советского офицера-еврея.
1944-ый год был годом
конвульсий умирающего гетто... Все мечтали о бегстве. Строили бункеры. В
феврале 1944 г. через Ковно прошла партия до 1000 французских евреев.
Их истребили в Провенишках, ж.-д. станции у местечка Румшишки, в 20
километрах от Ковно.
26 марта вечером появился
приказ полиции всем собраться к комендатуре в чистом платье и обуви,
будто бы на воздушную инспекцию. 27-го все рабочие вышли в город. Вслед
затем в гетто ворвались чины Гестапо со своими русскими помощниками и с
полицейскими собаками. Они бросились в дома, в погреба и на чердаки в
поисках детей и стариков. Собаки вырывали детей из материнских рук.
Спрятанным детям родители давали сонные порошки, чтобы они не кричали.
Мы были свидетелями
ужасающих сцен. Вот женщина с головой, растоптанной сапогом, лежит у
сорного ящика и в руке ее убитый мальчик. Вот выбегает из дома мальчик с
часиками в руке и умоляет русского сжалиться над ним. Русский берет у
него часы и куда-то уводит мальчика. Вот красивая женщина бросается к
ногам юрисконсульта гестапо, д-ра Чернай, и он берет двух детей этой
женщины: швыряет мальчика в машину гестапо, а девочку отдает матери.
Вот идет по улице потерявшая рассудок женщина, нарядная и накрашенная, и
ведет за руку маленькую девочку в белом пальтишке, в розовой шляпке, с
маленьким зонтиком. Она грациозно с улыбкой передает своего ребенка
чиновнику гестапо. Вот выезжает из ворот гетто закрытый грузовик,
набитый детьми и стариками. Внезапно открывается задняя дверца машины.
Дети со слезами на глазах умоляют, чтобы их выпустили — они могут
работать, они хотят видеть папу и маму. Но дверь захлопывается и их
увозят дальше — в Аушвиц, в крематорий. Всего из гетто было вывезено
2.000 стариков и детей. Такие же акции проводятся во всех лагерях и
казармах Ковно.
В начале 1944 года был издан приказ об эвакуации гетто.
Люди стали прятаться в бункерах, всеми средствами пытаясь вырваться из огней вокруг ограды. Многие кончали самоубийством.
9-го июля д-р Элькес
разыскал фюрера С. С. Геке и сказал ему: «Я стар, и мой конец близок. Я
смерти больше не боюсь. Вы можете меня убить тут же на месте. Я и Вы
—
мы оба знаем, что Германия войну проиграла. Ее не спасут ни чудо, ни
секретное оружие, ни истерия Гитлера. Как бы ни был велик ваш
патриотизм, вы ничем не можете помочь ни своей родине, ни своему
движению — особенно посредством убийства десяти тысяч евреев. Но вы
можете морально принести помощь своему народу, вы можете,, быть может,
снять с его совести часть греха, если вы спасете эти десять тысяч
евреев. Мы все принимаем на себя гарантию вашего будущего, если вы это
сделаете. Возьмите у нас все золото и ценности, которых у нас много. Не
находите только вагонов для эвакуации. Затяните вопрос до прихода
русских».
Геке ответил: «Германия
войну проиграла. Но я — немецкий офицер и должен выполнить свой долг.
Если вы едете •— вы получите отдельный вагон. Возьмите в него все ваши
вещи и особенно книги. Я приду на станцию. Я приду на станцию
посмотреть, как вы едете. Я даю евреям свое честное слово, — вы не едете
на гибель». Но все это было ложью. Геке не пришел на станцию. Элькеса
заперли в вагон со многими сотнями других евреев. Вещи его забрали. К
тому же его били. Он умер в Дахау в I лагере, вблизи Кауферинга, 17
октября 1944 г. Он хотел умереть, отказывался от пищи, не принимал
лекарств.
Отметим, что в одном из
номеров "Фелькишер беобахтер» появилось объявление, что Вильгельм Геке,
фюрер С.С. пал на итальянском фронте в тот же день, 17 октября 1944 г.
Между 8 и 12 июля из Ковно
шли транспорты в Германию. Некоторым депортированным удалось выпрыгнуть
из вагона и спастись. В Тигенгофе у Данцига отделили женщин и детей от
мужчин.
12 июля немцы подожгли и взорвали Ковенское гетто.
2.000 людей, скрывшихся в бункере и укрытиях («малинах»), погибли ужасной смертью. Только несколько десятков людей уцелело.
Часть ковенских женщин,
находившихся в кацете Штутгоф, были в конце июня переведены в Аушвиц,
где они были сожжены вместе с детьми. До ноября в Штутгофе действовал
также крематорий, где сжигались старики и женщины. Среди уцелевших
свирепствовали болезни, в январе 1945 г. — эпидемия тифа. Эвакуация из
Штутгофа происходила водным путем. По дороге пароходы бомбардировались.
Больных и раненых женщин бросали в воду. Остаток был спасен русской
армией.*
Мужчины из Ковенского гетто
были помещены в 1-м, 2-м и 10-м лагерях в Дахау. 7 августа там была
проведена акция истребления детей. В октябре стариков и больных перевели
в 4-ый лагерь. Между ноябрем 1944 и мартом 1945 наблюдалась большая
смертность. 23 апреля был приказ депортировать евреев в Тироль, но между
24 апреля и 2-м мая стража С. С. разбежалась, и оставшиеся в живых
последние представители литовского еврейства были освобождены...
*
Почти все женщины в Штутгофе болели тифом и советские военные врачи
приложили все усилия, чтобы оказать им необходимую медицинскую помощь.
Г. АРОНСОН
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:02 | Сообщение # 2 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС В ЭПОХУ СТАЛИНА
Уже вскоре после
октябрьского переворота советской власти пришлось заняться еврейским
вопросом, в связи с проявлениями антисемитизма в стране и с погромной
агитацией, которая свила себе гнездо в разных районах.
28 апреля 1918 года в
"Известиях" был опубликован циркуляр о борьбе с антисемитизмом в Москве и
Московском районе, а через два месяца в "Известиях" от 27 июля появился
Декрет Совнаркома, который приводим в извлечении:
«По
поступившим в Совет народных комиссаров сведениям контр-революционеры во
многих городах, особенно в прифронтовой полосе, ведут погромную
агитацию, последствием которой были местные эксцессы против трудового
еврейского населения. Буржуазная контр-революция берет в свои руки то
оружие, которое выпало из рук царя... В РСФСР, где провозглашен принцип
самоопределения трудовых масс всех народов, нет места национальному
угнетению. Еврейский буржуа нам враг не как еврей, а как буржуа.
Еврейский рабочий нам брат. Всякая травля какой бы то ни было нации
недопустима, преступна и позорна. Совет народных комиссаров объявляет
антисемитское движение и погромы евреев гибелью для рабочей и
крестьянской революции и призывает трудовой народ социалистической
России всеми средствами бороться с этим злом... Совнарком предписывает
всем Совдепам принять решительные меры к пресечению в корне
антисемитского движения. Погромщиков и ведущих погромную агитацию
предписывается ставить вне закона.
Председатель Совнаркома Ульянов-Ленин. Управляющий делами Вл. Бонч-Бруевич. Секретарь Н. Горбунов».
Однако, несмотря на
выраженное в этом декрете стремление вести решительную борьбу с
антисемитизмом — вплоть до угрозы "ставить вне закона" погромщиков и
лиц, ведущих антисемитскую агитацию, — на практике прокламированная
борьба не получила развития. В частности, нет никаких сведенией о том, чтобы участники погромов подверглись где-либо судебным преследованиям.
Хотя Ленин еще в годы войны
высказался за поддержку национальных движений и выбросил лозунг
национального самоопределения "вплоть до отделения", после октябрьского
переворота эти максималистские тенденции сразу ослабели. Но все же перед
ставшей у власти партией встал вопрос о выработке положительной
программы в отношении национальных меньшинств. Был создан Народный
Комиссариат по делам национальностей, во главе которого был поставлен И.
В. Сталин. В рамках этого Народного Комиссариата были учреждены
комиссариаты по делам всех главных национальностей, причем еврейским
комиссаром был назначен старый большевик, прибывший с революцией из
эмиграции, С. Диманштейн, а его заместителем — левый эсер А. Добковский.
Декрет об образовании еврейского комиссариата был опубликован в
"Известиях" 20 января 1918 г.
К работе в еврейском
комиссариате были привлечены Агурский, Кантор, Шапиро, Каплан, — бывшие
анархистыэмигранты, прибывшие из Лондона и Нью-Йорка, отчужденные от
русского еврейства. С большими усилиями им удалось, при содействии
нескольких "беспартийных" еврейских писателей, — как С. Нигер, Д.
Парный, 3. Вендорф, поставить выпуск газеты "Вархайт" (1 № вышел 8 марта
1918 г.) органа "с. д. большевиков и левых эсеров", который, однако,
просуществовал недолго. Многие из сотрудников этой газеты не владели
еврейским языком и их статьи переводились с русского.
Главной задачей еврейского
комиссариата было создание центра еврейского коммунистического движения.
Под влиянием сотрудничества с левыми эсерами, а также с частью
поалэй-ционистов, во главе с Цви Фридляндом, — в комиссариате
складывались смутные идеи создания на местах беспартийных еврейских
рабочих советов и "перестройки еврейской национальной жизни на
пролетарско-социалистической основе". Комиссариат ставил себе задачей
"контролирование существующих общественных организаций" и намечал планы
внедрения "социалистического направления в наши народные школы", а также
оказания помощи беженцам и нуждающимся, борьбы с антисемитизмом и т. д.
Созванный в июле 1918 г. в
Москве с разрешения властей Всероссийский съезд еврейских общин вынес
постановление об образовании "Общинного центра".
Но после разрыва большевиков с левыми эсерами (их восстание
в Москве было в начале июля 1918 г.) и после устранения из комиссариата
поалей-ционистов, — деятельность еврейских большевиков приняла более
боевой характер. В это время стала выходить первая еврейская
чистокоммунистическая газета "Эмес" (№ 1 вышел 7 августа 1918 г.). Было
объявлено начало "пролетарской диктатуры на еврейской улице" и
приступлено к ликвидации всех форм еврейской общественности,
демократизация которой была успешно начата в эпоху Временного
Правительства.
В октябре 1918 г. была
созвана первая конференция еврейских коммунистических секций РКП и
еврейских комиссариатов, к этому времени уже созданных в 13 пунктах (в
провинции). И хотя на этой конференции формально преобладали
беспартийные, — их было 33 против 31 большевика, — принятые резолюции
были выдержаны в нужном правительству направлении: за пролетарскую
диктатуру, за борьбу с еврейскими социалистическими партиями — Бундом,
сионистами-социалистами и др., сохранившими влияние среди рабочих и
интеллигенции, — против хедеров и талмуд-тор и т. д.
Конференция прокламировала,
что "учреждения, хозяйничавшие до сих пор на еврейской улице, общины,
избранные по пресловутой "четырех-хвостке", не имеют никакого места в
нашей жизни... Такого рода учреждения вредны для интересов широких
еврейских масс... Еврейский рабочий, опираясь на победу пролетариата и
октябрьской революции... объявляет диктатуру пролетариата на еврейской
улице"... Конференция уполномачивает коллегию комиссариата по еврейским
делам "принять нужные меры к планомерной ликвидации буржуазных
учреждений".
На основе этого постановления и был издан декрет о ликвидации общин и недавно созданного общинного центра:
«Центральный
комиссариат по еврейским национальным делам, ознакомившись с работой и
деятельностью Центрального Бюро еврейских общин, а также с деятельностью
самих общин, установил 1) что общины и их центральное бюро группируют
вокруг себя откровенных врагов еврейского рабочего класса и завоеваний
октябрьской революции, 2) что эти общины и их центральное бюро проводят
позорную политику, направленную на затемнение классового сознания
еврейских трудящихся масс, 3) что общины, принимая на себя проведение
государственных функций,, как культурную и воспитательную работу, дают
подростающему еврейскому поколению вредное антипролетарское воспитание.
Поэтому центральный комиссариат по еврейским национальным делам
постановил:
Центральное бюро еврейских общин и все его отделы, на
ходящиеся на территории РСФСР, — закрыть навсегда.
Все средства, а также живой и мертвый инвентарь пере
дать местным комиссариатам.
Этот приказ входит в силу с момента публикации в одном
из официальных органов советского государства.
За комиссара — член коллегии С. Агурский.
Приказ утверждаю я:
Народный комиссар по делам национальностей
И. Сталин».
Однако этот декрет о
ликвидации общин, утвержденный Сталиным, был издан только в июне 1919
года. Это опоздание объясняется тем, что, по признанию самих
ликвидаторов, "общины располагали целым рядом учреждений, которые должны
функционировать, а еврейский комиссариат к тому времени не имел нужных
людей, которые могли бы перенять работу общин". Поэтому опубликование
декрета надо было оттянуть. Впрочем, не все ликвидаторы на местах
утруждали себя такими соображениями, и закрытие общин в ряде
провинциальных пунктов проводилось евсеками (деятелями еврейской секции
партии) и представителями еврейского комиссариата уже с 1918-го года.
К середине 1919 года
ликвидация шла уже усиленным темпом. Тогда же начались, в связи с
усиливавшейся борьбой на религиозном фронте, преследования против
раввинов, резников, меламедов, синагогальных служек и т. д., а также
против учебных заведений, носивших религиозный характер. Был также издан
циркуляр Еврейского Комиссариата от 23 июля 1919 г., подписанный
комиссаром Диманштейном (№ 1367), в котором возвещалось, что наряду с
закрытием общин "мы приступаем к ликвидации других буржуазных
организаций, как сионистская организация Тарбус, Гехолуц и др."
Немецкая оккупация Украины и
Белоруссии в 1918 году, а затем вспыхнувшая гражданская война
затормозили ход ликвидационной работы в районах, где проживало
компактное еврейское население. Но с окончанием гражданской войны
деятельность евсекции РКП пошла полным ходом.
Укреплению позиций евсекции и
выработке ее положительной программы способствовал распад ряда старых
еврейских политических партий, не выдержавших террористического нажима
большевистской диктатуры, а в некоторых случаях и соблазненных надеждами
на всемирную революцию, предвестником которой казалось крушение
монархий Гогенцоллернов и Габсбургов. На Украине, в Белоруссии и в
пределах РСФСР Бунд, сионисты-социалисты и поалей-ционисты
раскололись, и значительная часть их вождей перешла в лагерь
победителей и отреклась от идей демократического социализма. От Бунда в
1919-1920 г.г. откололись такие видные деятели, как Рафес на Украине,
Эстер (М. Фрумкина) и А. Вайнштейн в Белоруссии, от
сионистов-социалистов перешел М. Литваков и др. Все они вскоре вошли в
коммунистическую партию и включились в работу евсекции. Отдельные члены
других партий (в том числе и сионисты разных течений) также примкнули к
евсекции и стали принимать активное участие в ее работе.
После гражданской войны и
полосы погромов экономическое положение еврейского населения в России
стало катастрофическим. В то же время социально-экономические
эксперименты советской власти, национализации и социализации разного
рода не только не пощадили среднюю буржуазию, но и ударили по источникам
существования мелких лавочников и ремесленников. Это привело к полному
разорению и обнищанию широких слоев еврейского населения в городах и
местечках. Достаточно указать, что "деклассированных" (т. е. лишенных
профессии и источников пропитания) евреев считалось в ряде местечек до
40-50%, а общее их число (вместе с семьями), по подсчетам Ю. Ларина и
др., составляло к 1926-28 г.г. до одного миллиона.
В тоды Нэпа, пришедшего на
смену разорительной полосе "военного коммунизма", перед еврейскими
коммунистами встал ряд проблем по оздоровлению местечка, устройству
"деклассированных" в земледелии, помощи ремесленникам и профессиональной
подготовке еврейской молодежи. На ряде конференций евсекции, в которых
активное участие приняли выходцы из других партий, живой интерес вызвали
также вопросы о расширении и углублении культурной работы на идиш.1
При помощи Агроджойнта были
созданы еврейские с. х. колонии в Екатеринославской, Херсонской и
Таврической губерниях. Агроджойнт вложил в еврейскую колонизацию до 16
миллионов долларов. Союз ОРТ из-заграницы развил активную деятельность
помощи земледельцам, ремесленникам и по профессиональной подготовке
молодежи. В те же годы (1923-25) ЕКО стало создавать для помощи
ремесленникам и кустарям осудосберегательные товарищества. Позиция языка
идиш на Украине и отчасти в Белоруссии укреплялась, — помимо школы,
литературы и на
1
О развитии
культурной работы на идиш, о расцвете и упадке еврейской народной школы
и советской литературы на идиш и судьбе некоторых попыток научной
деятельности см. статьи Юделя Марка.
учных учреждений, — также
созданием в колониях и местечках еврейских советов и еврейских судов.
Деятельность евсекции, неизменно сохранявшая боевой
партийно-коммунистический характер, все же носила на себе, под
пролетарским соусом, весьма ярко выраженную еврейскую национальную
печать. Не случайно эта деятельность вызывала резонанс и порой симпатии
даже в широких еврейских кругах в Польше и в Соединенных Штатах.
Нэп, а затем рост
индустриализации, укрепляя экономические позиции еврейского населения на
новой, советской основе, в то же время содействовали его культурной и
языковой ассимиляции. В 30-х годах в индустрию включилось до
полу-миллиона евреев, занятых преимущественно физическим трудом; такое
же число евреев 'числилось среди государственных служащих, порой
занимавших видные посты, преимущественно в хозяйственном аппарате. В
земледельческих колониях к 1928 году считалось до 220 тысяч евреев.
Широкий доступ в высшие и специальные учебные заведения привел к
созданию не только кадров врачей, учителей и особенно инженеров и
технических работников среди евреев, но и открыл для евреев возможность
преподавательской и научно-исследовательной деятельности в университетах
и других учреждениях.
До конца 20-х годов не
наблюдалось никакого правительственного нажима на т. н. еврейскую
работу. Эта работа продолжалась и в первые годы оформления единоличной
власти Сталина. Никаких перемен в деятельности евсекции не было. Лишь
после ликвидации Нэпа и приступа к сверх-индустриализации, построенной
на сплошной насильственной коллективизации деревни, — не пощадившей и
свежих ростков еврейского земледелия, — наступил роковой поворот. В
еврейских с. х. колониях началось "раскулачивание"; от планов, связанных
с созданием с. х. базы в Крыму, скоро ничего не осталось. В 1930 году
евсекция была закрыта и начала сильно сокращаться еврейская школьная и
научная работа. Разновидности еврейского национализма в коммунистическом
обличье стал наноситься удар за ударом.
Мы попытаемся проследить судьбу еврейского вопроса в эпоху единоличной диктатуры Сталина, затянувшуюся на четверть века.
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:03 | Сообщение # 3 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 1
С укреплением личной
диктатуры Сталина, в его политике стали все больше обнаруживаться
антисемитские тенденции. Возможно, что одной из причин этого было то,
что в образовавшейся
тогда "левой оппозиции" видную роль играли коммунисты-евреи. Некоторые
признаки антисемитизма можно было уже заметить в первых, инсценированных
Сталиным судебных процессах — в процессе "вредителей" по Шахтинскому
делу (1928) и Торгово-Промышленной партии (1930) и процессе меньшевиков
(1931). Массовые преследования еврейских деятелей, преимущественно
коммунистов и попутчиков, последовали непосредственно за закрытием
евсекции. В 1930-ом году было сделано первое предупреждение еврейскому
комиссару Диманштейну, выступившему в печати против "сплошной
коллективизации в национальных районах", т. е. пытавшемуся уберечь от
коллективизации еврейские с. х. колонии на юге России.
Убийство Кирова в декабре
1934 года, положившее начало кровавым чисткам старой ленинской гвардии и
массовым расправам со всеми заподозренными в нелойяльности к диктатуре
Сталина, оказалось также сигналом к началу массовых репрессий против
еврейских коммунистов и культурных деятелей. А во второй половине 30-х
годов уже ясно обнаружилось стремление власти воспользоваться борьбой с
"врагами народа" для того, чтобы из партии и государственного аппарата
исключить евреев и ударить по всем тем позициям, которыми до того более
всего дорожили еврейские коммунисты.
Постепенно вся еврейская
работа стала сводиться на нет. Все было поставлено на карту ассимиляции и
денационализации. Коммунисты евреи со своими своеобразными и
искусственными концепциями, строившие свою идеологию на идее эфемерной
"еврейской советской нации", изолированной от мирового еврейства и
ищущей своей "консолидации" в создании еврейской государственности в
Советской России (вначале в Крыму до 1928 г., а затем — в Биробиджане),
получили от диктатуры такой же сокрушительный удар, какой был раньше с
их же помощью нанесен всем другим еврейским национальным и общественным
идеологиям и направлениям. На всякую еврейскую коммунистическую идеологию был наложен окончательный запрет.
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:03 | Сообщение # 4 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 2
Без преувеличения можно
сказать, что после "ежовщины" не осталось на свободе ни одного
сколько-нибудь авторитетного имени в советской еврейской общественности,
журналистике, культурной работе и даже науке. Культурный уровень и
общественные квалификации людей, которые осуществляли в течение 15 лет
"диктатуру пролетариата
на еврейской улице", не были высоки. Все они были достаточно
деморализованы и коррумпированы и должны были дорого платить за свое
соучастие в грязи и крови террористической работы. Но даже эти еврейские
коммунисты, ликвидированные в порядке "чисток" конца 1930-х годов,
представляли собой духовную аристократию по сравнению с ничтожествами,
ставшими их наследниками.
Было уничтожено целое
поколение людей, которое сложилось еще до революции и приняло участие в
гражданской войне. А затем машина террора не пощадила и второе, и даже
третье поколение евреев-коммунистов, сделавших карьеру уже в эпоху
Сталина. Все они были объявлены "врагами народа", шпионами,
диверсантами, фашистами, троцкистами, бухаринцами, национал-демократами,
"идеализаторами Бунда", прихвостнями буржуазии и т. д. Наряду с
небольшим числом "старых большевиков" (которых в еврейской работе было
немного), удары репрессий обрушились на выходцев из других партий,
бывших бундистов, сионистов, анархистов. Не было такого преступления,
которого бы им не "пришили" и за которое они не попали бы в тюрьму, в
лагерь или под расстрел, а приписать им какое либо преступление было тем
легче, если это были выходцы из других партий. Об этом недвусмысленно
сказано в "Политическом Словаре", вышедшем в 1940 году: "В 1921 году
часть бундовцев была принята в партию большевиков. Как выяснилось
впоследствии, часть из них стала шпионами иностранных разведок и
вступила в партию большевиков с целью подрыва ее изнутри. Ряд бывших
активных бундовцев разоблачены, как двурушники и злейшие враги народа,
прикрывавшиеся партийным билетом".
Теперь мы имеем возможность
составить список наиболее видных участников т. н. еврейской работы,
ликвидированных Сталиным к 1938 году. На первом месте нужно поставить
еврейского комиссара Диманштейна, который в течение 20 лет был оком
партии в еврейской среде. За ним следует упомянуть бывшего
сиониста-социалиста М. Литвакова, который в течение 16 лет был
бессменным редактором газеты "Эмес". Жертвами чистки стали, далее,
бывшие деятели Бунда — Эстер Фрумкина, А. Вайнштейн и М. Рафес (которые
возглавляли работу Евсекции), Либерберг, Катель, Хавкин, Геллер, Яков
Левин (строители биробиджанского проекта); историки, писатели,
журналисты, литературоведы и еврейские политики, как Чемеринский,
Агурский, Сосис, Киржнец, Мережин, Кульбак, Эрик, Цви Фридлянд, Левитан,
Борнштейн, Юдельсон, Воло-бринский, До
бин и многие другие. К этому синодику нужно прибавить имя
беспартийного, широко известного историка и литературного критика С.
Цинберга, который исчез в дебрях Ч.К. в 1938 году, но незадолго до своей
гибели сумел выслать за-границу свой 10-титомный труд по истории
еврейской литературы.
Одновременно с этим были
закрыты все еврейские коммунистические газеты, в том числе "Эмес"
(Москва), "Октябрь" (Минск), "Штерн" (Харьков); конфискованы и изъяты из
библиотек труды на еврейском языке, посвященные главным образом истории
еврейского рабочего движения, (мы насчитали не менее 25 названий таких
исчезнувших из оборота книг) и закрыты еврейские научные институты при
Академиях Наук в Киеве и Минске. Были закрыты также "Комзет" и "Озет" —
органы, занимавшиеся еврейским землеустройством ранее в Крыму и затем в
Биробиджане. Для полноты картины общественного и культурного разгрома
еврейства следует также отметить, что к этому времени была запрещена
деятельность американского Агроджойнта и Союза ОРТ, а их видные
представители Гроер, агроном Любарский, Я. Цигельницкий и др. были
арестованы и затем ликвидированы.
Нет необходимости
распространяться здесь об общем положении еврейской национальной жизни в
30-х годах. В условиях террористического господства одной партии, в
Советской России не было места для какой-либо формы еврейской
общественной или национальной деятельности. Религиозные, сионистические и
социалистические течения и культурные организации были, как и у других
национальностей, изъяты из сферы легальности и окончательно
ликвидированы. Среди огромной массы заключенных в тюрьмах и концлагерях
было много евреев, обреченных на гибель.
Следует, однако, отметить,
что в это время евреи не были лишены общегражданских прав и некоторые из
них продолжали занимать посты в государственном и партийном аппарате
(Лазарь Каганович был влиятельным членом Политбюро, Литвинов был
руководителем Наркомата иностранных дел, Лозовский играл видную роль в
Профинтерне и т. д.). В дипломатическом корпусе, как и в генералитете
армии, среди профессоров в высших учебных заведениях, было не мало
евреев.*
*
Во внешней политике после Октябрьской революции пост народного
комиссара иностранных дел занимал Л. Д. Троцкий. Первым председателем
советской делегации на Брест-Литовской конференции был Адольф А. Иоффе,
он же первый посол советов в Германии (покончил с собой). Оба эти лица
не удостоились отдельных био
Так мы вступаем в 1939 год, ознаменовавшийся пактом Сталина с Гитлером, который развязал вторую мировую войну.
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:03 | Сообщение # 5 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 3
Пакт между Советским Союзом и
Третьим Райхом был подписан 23 августа 1939 г. В течение последующих
22-х месяцев дружбы между Сталиным и Гитлером в русском еврействе
произошли большие изменения, прежде всего в отношении численности
еврейского населения в СССР. На вновь оккупированной Россией территории
восточной Польши и Прибалтике проживало 1.920 тысяч евреев. Поэтому к
моменту нападения Гитлера на Россию в Советском Союзе было уже не
3.020.000, согласно переписи 1939 года, — а около 5.000.000 евреев. Л.
Зингер в своей книжке "Обновленный Народ" (Москва 1941) пишет, что число
новых пришельцев-евреев было "выше 2-х миллионов", включая около
200.000 евреев из Польши, которые бежали на восток в начале второй
мировой войны, ища в Советской России спасения от немецкой оккупации.
Пакт Сталина с Гитлером и
"нейтралитет", которого придерживалась Советская Россия в войне между
"империалистическими державами", в корне изменили отношение советской
власти к нацизму. Власти пришлось понемногу ориентировать советское
общественное мнение в новом направлении. Начали замалчивать в печати
жестокости нацизма в Польше и в частности его антисемитские эксцессы,
графических
заметок даже в «Дипломатическом Словаре» (Москва, 1960-1964). Их имена
упоминаются только в статье «Брест-Литовский мирный договор». Из других
евреев-дипломатов «Дипломатический Словарь» отвел отдельные заметки
Максиму Литвинову-Валлаху, И. Майскому-Ляховецкому (полуеврею), Якову
Сурицу, Борису Штейну. Бывший полпредом в Германии до прихода к власти
Гитлера, Л. М. Хинчук, в словаре не отмечен, но Соломон
Лозовский-Дридзо, расстрелянный в 1952 году по делу еврейских писателей,
в нем имеется...
В журнале «Новый Мир» (№ 7, 1967, Москва) опубликована ста
тья, посвященная советской дипломатии. Сообщая о составе цен
трального аппарата Народного комиссариата иностранных дел и его
деятелях, автор называет среди «забытых имен активных деятелей
советской дипломатии» евреев Я. Сурица, Л. Хинчука, Б. Розенблю
ма, а также М. А. Плоткина, «работавшего с громадным увлечением
и подъемом вплоть до того дня, когда его деятельность была прерва
на» и Анатолия Я. Канторовича, автора исследования «Америка в
борьбе за Китай», знатока английской истории и литературы. «Мне
тяжело думать о том, как закончилась его деятельность и жизнь», —
пишет о Канторовиче автор статьи в «Новом Мире».
хотя они уже принимали
чудовищный характер. Объективности ради надо, однако, признать, что и в
это время основы существования еврейского населения в Советской России
не подверглись изменениям: никаких гетто не завели, никаких
исключительных законов не издали, никаких расистских теорий не
восприняли. Просто о евреях перестали говорить, и считалось
"бестактностью" упоминать это слово. Евреи-чиновники были устранены от
непосредственных или косвенных сношений с немцами. О члене Политбюро
— Лазаре Кагановиче перестали упоминать в печати.
К этому времени еврейской
печати уже не существовало, и дезориентация евреев была полной.
Проникавшие в Россию слухи о нацистских зверствах в Западной Европе и
особенно в Польше, конечно, увеличивали в еврейской среде беспокойство.
Однако, систематическое замалчивание советской печатью того, что
происходило с евреями за пределами СССР, привело к тому, что советские
евреи в массе своей все же не отдавали себе отчета в грозящей им со
стороны нацизма опасности.
В течение короткого времени
польские, литовские и бессарабские евреи, которые оказались под властью
советов, даже чувствовали себя "спасенными". Но эта полоса скоро
миновала. Советские агенты, прибывшие в районы оккупации, оказались
перед лицом чужих и враждебных влияний. Кругом были живые остатки
капитализма, "буржуи", хорошо одетые люди, позволявшие себя заявлять о
своей принадлежности к Бунду или сионизму, посещавшие синагоги для
молитвы. Можно было на время закрыть глаза на эти особенности, но уже
скоро было решено поручить НКВД "переделку" и "перековку" этих людей.
Начались массовые депортации евреев на Урал и в Сибирь. Факт депортаций
евреев получил подтверждение польского правительства в изгнании. Но
Москва, разумеется, никакой информации о нем не давала. Только на
заседаниях Еврейского Антифашистского Комитета в 1943 году глухо
говорилось, что депортация евреев была произведена "не туда" и
"нецелесообразно".
Когда по окончании войны, в
1946-1947 годах, польским гражданам было разрешено вернуться домой, то
вернулось на родину только 150.000-160.000 евреев. В советской печати
этот факт пытались объяснить тем, что польские евреи настолько счастливы
в Советском Союзе, что осели там навсегда. На самом деле известно, что
даже советские евреи обзаводились фальшивыми документами и объявляли
себя "уроженцами Польши", лишь бы выбраться из Советской России...
Однако, кроме замалчивания
еврейского вопроса в течение 1939-1941 г., никаких проявлений
антисемитизма в отношении коренного еврейского населения не наблюдалось.
В моде на верхах Советской России был не столько антисемитизм, сколько
"асемитизм", т. е. политика игнорирования всего, что касалось положения
евреев и замалчивание выпавших на их долю бедствий. Усиленно
замалчивалось также участие евреев в красной армии. Но в «Эйнигкайт" (от
24 февраля 1945) было опубликовано, что за "отвагу и героизм в боях
против немецких захватчиков"
63.374
еврея были награждены орденами и медалями, а 59 евреев получили титулы
"героев Советского Союза". Одно время в еврейской печати сообщалось, что
в красной армии имеется не меньше 100 евреев-генералов.*
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:04 | Сообщение # 6 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 4
Описание трагедии русского еврейства в эпоху немецкой оккупации (1941-1944 г.г.) не входит в рамки настоящей статьи,2 но мы должны остановиться на вопросе об отношении к этой трагедии со
стороны советской власти. Сделано ли было все, что возможно, для
предупреждения еврейского населения о грозящей ему от немцев смертельной
опасности и для его своевременной эвакуации? Было ли на
*
В коммунистической газете «Фольксштимме», идиш, от 18 апреля 1963 года,
выходившей в Варшаве, были опубликованы сводные итоги об отличившихся и
награжденных участниках войны евреях. Среди них было 160.772
награжденных орденами и медалями, а получивших звание героя Советского
Союза — 108 евреев.
Что
касается евреев-генералов, то на основании прессы, — использованной
также в сборнике «Еврейский Мир» (Нью-Йорк, 1944, издание Союза русских
евреев), мы можем привести ряд имен лиц, выдвинувшихся в командном
составе Красной армии. Из них наиболее прославились ген.-лейт. Яков
Крейзер, командир подводной лодки Израиль Фисанович, генерал авиации
Смушкевич (впоследствии ликвидированный Сталиным), герои Советского
Союза: Соломон Горелик, Давид Баринов, Яков Беренбойм, Мойсей Шахнович и
др.
Из числа
известных генералов-евреев приведем также имена следующих лиц:
ген.-лейт. Арон Карпоносов, ген.-лейт. Арон Кац, ген.-майор Исаак
Молошицкий, ген.-лейт. Исай Бобич, ген.-майор Анатолий Бройдо,
ген.-майор Израиль Бескин, ген.-майор Аврам Златоцветов, ген.-майор
Леонтий Пурник, ген.-майор Яков Раппопорт, ген.-майор Нафталий Френкель,
ген.-майор Исай Кляцкин, ген.-майор Лев Березинский, ген.-майор Зелик
Иоффе, ген.-майор Самуил Маркушевич, ген.-майор Жозеф Хотин, ген.-майор
Самуил Шапиро.
2
См. статьи А. А. Гольдштейна, Иосифа Гара и С. Грингауза.
селение Росши осведомлено о
том, что постигло оставшихся на оккупированной территории евреев? На оба
эти вопроса приходится ответить отрицательно.
Во время войны
коммунистическая пропаганда провозглашала, что Сталин оказался
спасителем еврейства на советской территории и что ему удалось до
нападения Гитлера или в начале продвижения немецких войск эвакуировать
из угрожаемых мест значительную часть еврейского населения. Поэт Ицик
Фефер, приехавший в Америку в 1943 г. в составе делегации Еврейского
Антифашистского комитета, заявлял, что "Красная армия спасла несколько
миллионов евреев". То же самое утверждал на пленуме Антифашистского
комитета Д. Заславский: "Красная армия спасла еврейский народ в самый
критический час его существования" — ("Эйнигкайт" от 15 марта 1943
года). За несколько месяцев до этого писатель Довид Бергельсон писал,
что "эвакуация спасла преобладающее большинство евреев Украины,
Белоруссии, Литвы и Латвии. По сведениям, поступающим из различных
крупных центров, оккупированных фашистами, как Витебск, Рига и др., к
моменту прихода туда немцев там оставалось небольшое число евреев. Это
означает, что преобладающее большинство евреев из Витебска и Риги
советское правительство заблаговременно эвакуировало" ("Эйнигкайт" от 5
декабря 1942 г.)
Эти сообщения советской
пропаганды давали основание считать, что эвакуация евреев из угрожаемых
неприятелем мест действительно проводилась в широком масштабе.
Председатель американского "Russian War Relief" выступал с аналогичными
заверениями перед американскоеврейской общественностью. Но все это было,
если не сознательной ложью, то наивной иллюзией. Систематическое
замалчивание преследований евреев в Германии и Польше в эпоху пакта 1939
г. привело к тому, что русские евреи не отдавали себе в должной мере
отчета в том, что их ожидает. Перед приходом неприятеля многим евреям
удалось бежать, а евреи-чиновники или работавшие на оборону были
эвакуированы вместе с другими нужными властям людьми.
Но планомерной эвакуации евреев, как наиболее угрожаемой части населения, нигде в России не было,
и число жертв гитлеровской машины истребления в Прибалтике, Белоруссии,
Украине, в Крыму и на Кавказе выражается в ужасающих цифрах.
В 1942 и 1943 г.г. в газете
Антифашистского комитета "Эйнигкайт", выходившей на идиш, еще появлялись
заметки и статьи с неприкрашенным описанием происшедшей трагедии. Так, в
номере от 15 июля 1942 г. дано сообщение об уничтожении евреев в городах Белоруссии и Украины, в Керчи и в
Кишиневе. Посетивший Украину после эвакуации немцев Василий Гроссман
напечатал в "Эйнигкайт" (от 25 ноября и 2 декабря 1943 г.) два очерка
под заглавием "Украина без евреев". Он сообщает, что объехал
правобережную Украину после ее освобождения от немцев "от северного
Донца до Днепра, от Ворошиловграда в Донбассе до Чернигова на Десне". Ни
здесь, ни в Киеве он "не встретил ни одного еврея". Мануильский на
международной конференции в Сан-Франциско подтвердил эти сообщения.
Однако, очерки Гроссмана после второго номера перестали появляться; на
русском языке они перепечатаны не были, а начиная примерно с 1944 года окончательно установилась политика упорного замалчивания судьбы русского еврейства под нацистской
оккупацией, — которая неукоснительно проводится советской властью до
нынешнего дня.
27 апреля 1944 г. была
опубликована нота министра иностранных дел Молотова о "чудовищных
преступлениях немецких фашистов на оккупированных советских
территориях". На тридцати страницах этой ноты только один раз, притом
лишь в общем списке жертв людей разных национальностей, упоминаются
евреи ("Сотни тысяч украинцев, русских, евреев, молдаван и мирных
граждан других наций погибли от руки немецких палачей"). В выпущенной
еще в конце 1943 г. в Москве книге "Документы обвиняют" нет ни одного
документа, относящегося к истреблению евреев. Ни одного слова о евреях
нет и в вышедшей под редакцией академика Трайнина (еврея) в 1944 г.
книжке о лагерях смерти в Белоруссии, хотя в ней говорится о местах, как
Гомель, Жлобин и др., где немцами уничтожены все
евреи. Такое же явное замалчивание можно отметить в сообщении
Чрезвычайной Комиссии по расследованию немецких зверств в "Трансистрии" с
главным центром области, Одессой: оккупанты обрушились "на украинцев,
русских и молдаван", сожгли 25 тыс. "мирных советских граждан и детей",
"расстреляли, замучили и сожгли в Одессе и в Одесском районе до 200 тыс.
людей", — между тем как в одной только Одессе проживало около 180 тыс.
евреев, на которых в первую очередь обрушились немецкие оккупанты. Так
же писали московские "Известия" о Литве (от 20 октября 1944 г.). Даже
еврейская газета "Эйнигкайт" (от 21 декабря 1944 г.) была вынуждена
писать, что в Литве немцы планомерно и методично уничтожали "советских
людей". Желая все же дать понять своим читателям, что речь идет в первую
очередь об евреях, "Эйнигкайт" пишет, что в "Лит
ве разыгралась трагедия
такая же, как в Майданеке и Треблинке". Ясно, что газета не решалась
прямо указать, что гитлеровцы преследовали евреев, как таковых. В
коммюнике польско-советской Чрезвычайной комиссии о Майданеке (1944 г.)
евреи названы лишь в списке одиннадцати народов ("а также евреи").
Заговор молчания не мог быть нарушен даже в отношении сотен тысяч
евреев, погибших в Майданеке.
Та же политика замалчивания
продолжалась по окончании войны. Интересно в этом отношении выступление
Никиты Хрущева, который по свежим следам освобождения Украины был послан
Сталиным в Киев. В своей речи, говоря о страданиях, перенесенных
Украиной в годы оккупации, он ни одним словом не упомянул о евреях,
хотя к тому времени было широко известно, что на Украине уничтожили
больше одного миллиона евреев. В этой же речи Хрущев ("Правда" от 16 и
17 марта 1944 г.) обнаружил ориентацию на украинских антисемитов,
руководителей различных пронацистских банд, мельниковцев, бандеровцев и
бульбовцев, которых он разрешил допустить к занятию высоких постов в
государственном аппарате и даже войти в коммунистическую партию.
Вот картина отношения к
евреям, которая была описана в марте 1945 года в бюллетене "Joint Rescue
Committee" при Еврейском Агентстве для Палестины:
"Украинцы встречают
враждебно возвращающихся евреев. В Харькове через несколько недель после
освобождения никто из евреев не решался показываться один на улице
ночью... Было много случаев избиения евреев на базарах... В Киеве были
убиты 16 евреев во время погрома, вызванного тем, что женщину, убившую
русского офицера, приняли за еврейку. Евреи, возвращающиеся в свои дома,
находили там только часть своего имущества, но когда они обращались в
суд, украинцы, часто лже-свидетели, показывали против них.
Правительственные органы на Украине проникнуты в большой степени
антисемитизмом. Когда Коммерческий Институт вернулся из Харькова в Киев,
евреи-профессора не получили разрешения туда ехать. Еврейский театр не
получил разрешения вернуться в Харьков. Еврейское радио не было
восстановлено. Официально было заявлено, что антисемитизм немцев отравил
сознание населения и что только постепенно можно его вытравить".
В то же время начинают
появляться явные признаки антисемитизма правительственного. Всем
бросается в глаза, что в дипломатических школах и в военных академиях
евреев нет. В министерстве иностранных дел вскоре после войны
был отставлен Литвинов, бывший министром, а затем послом в Вашингтоне, и
удален Лозовский, бывший начальник Информбюро. Антисемитские традиции
начинают проявляться как снизу, так и сверху.
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:04 | Сообщение # 7 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 5
Созданный во время войны
Еврейский Антифашистский Комитет должен был заполнить вакуум в жизни
еврейства, лишенного со времени великой чистки 1937-38 годов последнего
подобия легальной организованности.
Сталин разрешил устроить
первый еврейский митинг в Москве 24-го августа 1941-го года. На этом
митинге возник Еврейский Антифашистский комитет, который начал
функционировать весной 1942 года. Первый номер органа Комитета еврейской
газеты "Эйнигкайт" — датирован 7 июня 1942 года. Образованию комитета
предшествовали трагические события, на которых следует остановиться.
Вскоре после митинга начали
было освобождать из тюрем и лагерей тех польских и еврейских деятелей,
которые в 1939-1940 годах, после оккупации Гитлером Польши, искали
спасения и убежища в Советском Союзе, но нашли гостеприимство лишь в
сталинских тюрьмах. Среди них были известные лидеры польского Бунда Г.
Эрлих и В. Альтер. В 1941 году они были освобождены, эвакуированы в
Куйбышев (бывш. Самара), и, повидимому, именно им принадлежала
инициатива создания Еврейского антифашистского комитета. Во всяком
случае, в Куйбышеве начались переговоры об этом и в октябре возникла
"Инициативная Группа". Эрлих и Альтер разработали планы статутов
будущего комитета и представили их Сталину. В переговорах принял участие
Лаврентий Берия, тогда народный комиссар внутренних дел. Было намечено,
что председателем Еврейского антифашистского комитета будет Г. Эрлих,
тов. председателя — артист Михоэлс и секретарем — В. Альтер. Но в то
самое время, когда инициаторы ожидали утверждения Сталиным статутов,
Эрлих и Альтер были внезапно вновь арестованы и расстреляны. Только
через год с лишним, в ответ на запросы видных американцев, советские
власти сообщили, что Эрлих и Альтер были расстреляны в качестве...
"фашистов".
Исчезновение Эрлиха и
Альтера и естественное подозрение — впоследствии оправдавшееся, что они
вероломно расстреляны Сталиным, замедлили образование Комитета. Лояльные
беспартийные писатели и культурные деятели и даже коммунисты, которым
было предложено войти в состав
Комитета, опасались вступить в учреждение, в фундаменте которого была
пролита кровь двух его инициаторов. Секретарем Комитета был назначен
Шахно Эпштейн, которого когда-то знали и в Америке — бывший фанатичный
бундист, а с начала большевистской революции столь же фанатичный чекист.
В Москве во время войны Шахно Эпштейн олицетворял в еврейских делах
"око Сталина" — он был цензором, редактором, наблюдателем и доносчиком.
Среди членов Комитета были
видные еврейские писатели — Бергельсон, Маркиш, Квитко, Нистор и др. —
некоторые беспартийные ученые, как Лина Штерн, академик Фрумкин, д-р
Шлиомович и др. Председателем был выбран знаменитый актер Еврейского
Камерного Театра Соломон Михоэлс, — человек непричастный к еврейским
общественным делам, — а его заместителем поэт Ицик Фефер, комсомолец,
провинившийся в троцкизме, но добившийся реабилитации после сочинения
многочисленных од, прославлявших Сталина.
Не приходится удивляться
тому, что Комитет не сыграл сколько-нибудь значительной роли в годы
войны в Советской России. В его составе не только не было ни одного
независимого общественного деятеля, — таких уже вообще в России давно не
было, — но даже ни одного члена с именем, известным в коммунистической
среде. Диманштейн, Литваков, Эстер-Фрумкина и Рафес к этому времени уже
погибли в концлагерях и застенках.
Если отметить какие-нибудь
значительные факты в деятельности антифашистского Комитета, то они не
относятся к вопросам жизни советских евреев во время войны. Спасать от
гитлеровской расправы, эвакуировать еврейское население, устраивать
беженцев, заботиться о судьбе депортированных или заключенных в лагеря
евреях, развивать какую-нибудь просветительную работу, — все это было не
по силам Комитету, даже если бы в нем обнаружились смельчаки, которые
бы решились делать такие попытки. Но даже вопрос о борьбе с
антисемитизмом не мог получить в Комитете никакого движения.
Наиболее интересным моментом
в жизни Комитета была посылка делегации в Америку (отчасти в Европу) в
составе Михоэлса и Фефера. Задачей делегации было привлечь к Советскому
Союзу симпатии в странах демократии и, в частности, убедить евреев этих
стран в правильности еврейской политики Сталина. Делегации этой удалось
внести немалую деморализацию в еврейскую среду в Западном мире: на одной
платформе с Михоэлсом и Фефером и в поддержку их согласились выступать,
кроме коммунистов и попутчиков,
видные представители американского сионизма, которые закрыли глаза на
то, что тысячи сионистов в России продолжали сидеть в тюрьмах и лагерях
Советской России. Жертвой иллюзии, что после войны станет евреям лучше,
оказались и представители Джойнта. Возможно, что Михоэлсу и Феферу
удалось собрать кой-какие деньги, но в общем политический и общественный
результат их поездки оказался весьма незначительным.
Неудивительно, что по
возвращении в Россию делегаты Еврейского Антифашистского Комитета
жаловались в своих докладах на "продажных лакеев из реакционных
тред-юнионов" и на "черных воронов из "Форвертса" и "Социалистического
Вестника", помешавших их миссии. Шахно Эпштейн в пленуме Комитета
затратил много пыла на обличение "врагов народа", — "предателей, которые
войдут в историю, как таковые, и их имена будут ненавистны навеки". Эту
директиву, вызванную желанием оправдать провал делегации, поддержал
Бергельсон. Другие члены Комитета только поддакивали, но предпочли
уклониться от обсуждения причин неудачи контакта с еврейской Америкой...
Антисемитизм в деятельности
Сталина стал особенно выявляться, когда, упоенный победой над Гитлером,
он совершенно перестал считаться с общественным мнением Америки и
Европы. Со всей откровенностью он начал проводить "чистку" от евреев в
партии, в государственном аппарате, в литературе. В конце 1948 года был
закрыт Еврейский антифашистский комитет с газетой "Эйнигкайт" и
типографией и книжным складом, были ликвидированы последние еврейские
школы, арестованы и затем расстреляны национально-настроенные еврейские
коммунисты, а затем и еврейские писатели и культурные деятели. Все это
оказалось прологом к большой антисемитской акции, которая стала широко
развиваться в начале 50-х годов, достигнув своего зенита в год смерти
Сталина. На этом последнем этапе сталинского антисемитизма следует
остановиться подробнее.
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:04 | Сообщение # 8 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| б
Вслед за ликвидацией
Еврейского антифашистского комитета и массовыми арестами
национально-настроенных элементов среди еврейских коммунистов (по
спискам, составленным за-границей, в конце 1948 года было арестовано
свыше 400 представителей еврейской советской интеллигенции), волна
антисемитизма со стихийной силой пронеслась по всей официальной
советской печати. В 194950 годах не было почти ни одного дня, когда бы в
"Известиях" или
"Правде" не разоблачались прегрешения евреевчиновников с усиленным
подчеркиванием их еврейских имен, отчеств и фамилий. Эта повседневная
травля носила характер подготовки к антисемитской кампании более
широкого масштаба, которая, действительно, не заставила себя долго
ждать.
Началась она выступлением
газеты "Культура и Жизнь", издаваемой отделом печати при ЦК партии (30
января 1949 т.). Затем продолжалась "Литературной Газетой", "Правдой",
"Известиями", "Советским Искусством", "Комсомольской Правдой", "Трудом" и
"Вечерней Москвой", и, наконец, перенеслась на страницы журналов
"Коммунист", "Новый Мир" и "Звезда". Как по команде, был провозглашен
лозунг "борьбы с космополитами".
Задачей этой кампании было вытеснение представителей еврейской
интеллигенции из всех пор советской жизни: "космополитами", против
которых была направлена атака, были исключительно евреи. Не было такой
области, IB которой бы не обнаружили "космополитов": в театре и
театральной критике, среди беллетристов и в литературной критике, среди
художников и музыкантов, деятелей кинематографии и архитекторов,
историков и публицистов, экономистов и педагогов. Притом все они были
лояльными советскими людьми, которые ни в чем антисоветском заподозрены
не были и благополучно пережили полосу великих чисток Ягоды и Ежова.
Некоторые были людьми с большим стажем и влиянием, порой с крупным
именем в своей области. Многие были максимально ассимилированы,
воспринимали русскую культуру, как свою собственную, и по большей части
не владели еврейским языком. Единственной виной, которая за ними
числилась, был "космополитизм", т. е. в действительности — еврейское
происхождение.
Доносчики с злорадным
торжеством раскрывали псевдонимы. Оказалось, что Е. Холодов на самом
деле Меерович, Яковлев — Хольцман, Мельников — Мильман, Ясный —
Финкельштейн, Викторов — Злочевский, Светов — Шейдман. "Литературная
газета", которая усиленно занималась этим разоблачением, установила, что
Бурлаченко на самом деле — Бердичевский, Жданов — Лифшиц, Ган — Каган,
Мартич — Финкельштейн, Стебу — Кацнельсон, Санов — Смульсон и т. д.
Всех этих разоблаченных
"космополитов" отовсюду изгнали, лишили привычной работы, а в некоторых
случаях арестовывали и ссылали в концлагери. Знаменитый режиссер А. Я.
Таиров только потому избег этой участи, что заболел и умер. Но еще при
жизни у него забрали созданный им
Камерный театр, предварительно объявив его "эстетом, декадентом" и по
случаю его еврейского происхождения (его настоящая фамилия — Корнблит) —
также и космополитом. Самое название "Камерный театр" было уничтожено, и
первой пьесой в заменившем его новом театре была поставлена халтура о
деятельности Сталина в начале века в Батуме.
Разоблаченных "космополитов"
обвиняли в "низкопоклонничестве перед западом", называли:
антимарксистскими, антинародными, антисоветскими людьми "без роду и без
племени", "беспачпортными бродягами", отщепенцами, чуждыми России,
презирающими все русское, охаивающими достижения Советской России,
"холуями" перед Америкой. "Коспомолиты не понимают русской истории,
литературы, поэзии, не в состоянии правильно оценить русских людей, их
психологию, их душу. Это люди без отечества, без привязанности к стране и
народу. Они не могут быть советскими патриотами. Они поддерживают
постоянную связь с иностранцами от Тель-Авива до Нью-Йорка". У них
"местечковая психология". Всюду, куда они проникают, они, стремясь
захватить все в свои руки, — действуют скопом, "артелью", своей
компанией.
Против одного из них мы
читаем (в "Советском Искусстве" от 19 февраля 1949 г.): "Альтман
ненавидит все русское, все советское. Буржуазный национализм и
отвращение ко всему русскому советскому искусству неизменно приводит его
к рабскому угодничеству перед Западом". Об известном театральном
критике А. Гурвиче, который в течение десятилетий был очень влиятелен в
театральном мире, "Правда" писала 28 января 1949 г.: "Поклеп это на
русского советского человека, гнусный поклеп". К. Симонов в
"Литературной газете" от 2 марта обвинял Гурвича в "издевательстве над
русским народом, над русским человеком, над русскими национальными
традициями".
В "Советском Искусстве" от
5-го марта В. Щербина, заместитель министра кинематографии, дал
следующее определение космополитизма: "Космополитизм — это знамя
американской империалистической реакции, которая стремится духовно
разоружить народы, лишить их воли к борьбе, повергнуть народы мира в
рабство хозяевам Уолл-стрита, мечтающим о мировом господстве. К одному и
тому же, по сути, призывали Гурвич, Трауберг и Блейман, охаивая
советское искусство, высмеивая национальные формы нашей культуры и
холуйски восторгаясь американскими пьесами и фильмами". Ю. Павлов в
"Правде" от 7 апреля добавляет: "Космополитизм от своего возникновения
до иаших дней являлся
и является идеологическим оружием в руках эксплуататорских классов для
оправдания и прикрытия их захватнической политики... Коспомолитизм...
поступил на вооружение Уолл-стрита и его агентуры. Служебная роль
растленного космополитизма никогда еще не была столь очевидной и
откровенной".
Таким образом мы получаем
законченную форму обвинения: люди с неизжитой местечковой психологией,
враждебные всему русскому, становятся агентами американского
империализма. Расправу с еврейской интеллигенцией в Советском Союзе
оказалось возможным проводить под соусом борьбы с еврейским
национализмом, что было на руку антисемитам, и под соусом борьбы с
Западом, то было на руку чекистам, и ее задача была формулирована по
немецкому образцу: все советские и коммунистические учреждения должны
быть сделаны judenrein, — очищены от евреев.
Сведения, подтверждающие
слухи о массовых репрессиях, были впервые переданы в Америке
радио-станцией "Голоса Америки" 17 октября 1952 года. Радио сообщило,
что в Киеве были арестованы профессора медицинского факультета и врачи:
Лурье, Браун, Каган, Левковский, Айзенберг, Эрлихман и еще до 20-ти
других врачей "последователей академика Бернштейна", обвиненного в
антимарксистских тенденциях. Также в Киеве были арестованы Фридель,
Минкевич, Сарнацкий и вместе с ними украинец Капица, который обвинялся в
том, что он допускал влияние космополитов-евреев в литературе и
искусстве.
Белогуров, присланный из
Москвы для проведения чистки, между прочим, разоблачил некоего Гуревича,
ухитрившегося в выпускаемых им книжках для детей "опубликовать ряд
важных государственных секретов". В Москве среди арестованных значились
Берман, Лифшиц, Фридлянд (вероятно, Цви Фридлянд, историк). Заочно ряд
лиц на Украине были арестованы за работу на черном рынке, хотя их
действительная вина заключалась в помощи евреям, депортированным из
Западной Украины (Галиции). Почти все арестованные по кампании борьбы с
космополитами были депортированы на Амур в Хабаровский Край. Там были
созданы новые концентрационные лагеря в Чингаре, Союзном, Ленинске.
Следует также отметить
сообщение того же "Голоса Америки" о положении, создавшемся к этому
времени в Биробиджане. Приведем его текстуально: "Биробиджан, Еврейская
Автономная Республика, превращен в концентрационный лагерь. Наблюдается
скрытая тенденция депортировать туда всех арестованных евреев. Трудно
установить точное
число лагерей в Биробиджане. Достаточно сказать, что в одном из лагерей,
расположенном на берегу реки Биро, находятся 5-6 отделений, и в каждом
отделении насчитывается от 200-300 евреев-рабов".
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:04 | Сообщение # 9 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 7
Некоторую роль в усилении
антисемитских тенденций в политике Сталина сыграло создание еврейского
государства Израиль. Как известно, Советская Россия поддержала идею
раздела Палестины в Объединенных Нациях в 1947 году. Надо полагать, что
мотивы, по которым она действовала, были преимущественно
анти-английские: ею руководили не симпатии к сионизму, а стремление
вытеснить Англию из ее позиций на Востоке. Об отношении коммунистов к
сионизму мы здесь распространяться не будем, но следует отметить, что,
когда в 1948 году начались преследования евреев национального лагеря, то
уже определился поворот и по этому вопросу. Тут пригодился И. Эренбург,
который 21 сентября 1948 года выступил в "Правде" со статьей,
положившей конец всем иллюзиям сионистов в отношении России. Эренбург
вернулся к старым теориям Сталина о том, что евреи — не нация, что они
обречены на ассимиляцию и что Израиль в этом отношении ничего не
изменит. Из этого советские евреи могли понять, что какие бы они не
связывали надежды с позицией, занятой советами при голосовании вопроса о
Палестине в Объединенных Нациях, сейчас окончательно запрещены
просионистские, произраильские настроения.
К этому времени уже
выяснилось, что Израиль и не склонен войти в орбиту международной
политики коммунизма. Поэтому для борьбы с этим западным бастионом уже
оказались допустимыми все средства. Арестованных еврейских писателей
коммунистов, как Бергельсон и др., уже на первом допросе обвинили в
произраильских симпатиях.
Последние иллюзии об
отношениях Сталина к Израилю ликвидировал инсценированный в Праге
процесс Сланского, острие которого было направлено против сионизма.
Пражский процесс (20-25 ноября 1952 г.) происходил за пределами России,
но инсценирован он был Сталиным. Это было почти механическим
перенесением приемов московской традиции времен Вышинского на чешскую
почву. Этот процесс оказался как бы антисемитской и антисионистской
манифестацией коммунизма на международной арене. Обвиняемые в пражском
процессе были превращены в членов "международного еврейского заговора" и
агентов американской
агрессии, направленной против советской империи с целью завоевания
мира. В обвинительном акте по этому делу мы сталкиваемся с образцами
фальсификации, как бы заимствованными из "Протоколов сионских мудрецов".
Прокурор Урбале — чешский Вышинский — превратил обвинительный акт,
направленный против руководителей коммунизма в Чехословакии, в обвинение
против всего еврейства, против сионизма и государства Израиль.
В этом смысле очень
характерна формулировка смысла пражского процесса, которую дала
советская пропаганда в московском "Новом времени" (№ 49 от 3 декабря
1952 года): "На процессе в Праге было неопровержимо доказано, что
государство Израиль взяло на себя роль международного шпионского центра.
В 1947 г. в Вашингтоне состоялось тайное совещание, в котором приняли
участие Труман, Ачесон, нынешний премьер-министр Бен-Гурион, бывший
американский министр финансов Моргентау. На этом совещании они
договорились о т. н. плане Моргентау-Ачесона — о тех условиях, на
которых Америка будет поддерживать государство Израиль. Одним из условий
была шпионская деятельность этого государства в пользу американских
империалистов. Вот почему Сланский расставил на руководящие посты в
аппарате Центрального Комитета партии, в министерствах иностранных дел,
внешней торговли, финансов и на других участках троцкистов,
националистов и сионистов".
Подсудимые и лже-свидетели в
один голос утверждали на суде, что всю свою деятельность они проводили в
качестве евреев. Чтобы полнее представить преступление Израиля,
режиссеры процесса использовали члена левой рабочей партии Израиля
"Мапам", про-советиста и про-коммуниста Мордехая Орена, который год тому
назад приехал в Восточную Европу и потом исчез. Как выяснилось из
обвинительного акта, Орен "сознался", что он матерой "сионистский шпион"
и находится на службе английской разведки еще с 1934 года. По приговору
суда, Сланский с товарищами были казнены, а Орен освобожден, отбыв
5-тилетнее заключение в тюрьме
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:05 | Сообщение # 10 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 8
Другой процесс, также явно
направленный против евреев, по большей части коммунистов, состоялся в
Москве 12 августа 1952 г., но о нем стало известно только четыре года
спустя из статьи Леона Кристола в "Форвертсе" (от 16 марта 1956 года).
На особенностях этого процесса надо остановиться.
Прежде всего в точности неизвестно, кто и по какому признаку были
посажены на скамью подсудимых. Никогда в советской печати не появлялось
отчета об этом процессе. Повидимому, процесс был связан с ликвидацией
Еврейского Антифашистского Комитета, и главная группа обвиняемых была из
числа его членов. Однако, некоторые члены комитета, как Д. Заславский и
И. Эренбург, не были арестованы. Секретарь Комитета, официально
приставленный к нему чекист Шахно Эпштейн умер в 1946 году.
Подсудимые были арестованы
еще в конце 1948 г. На самом процессе в 1952 г. было, по имеющимся
непроверенным сведениям, 26 подсудимых. Известны имена: Д. Бергельсон,
П. Маркиш, Л. Квитко, Нистор, Фефер, Д. Гофштейн, И. Добрушин.
Совершенно неожиданно к процессу был "пришит" А. Лозовский (Дридзо),
который был <во время войны товарищем министра иностранных дел и
никакого отношения к еврейским делам никогда не имел. О судьбе других
членов Комитета ничего неизвестно — даже о гибели председателя Комитета,
знаменитого актера Михоэлса стало известно независимо от процесса. Куда
девались беспартийные члены Комитета, никаких сведений нет. О докторе
Шлиомовиче, стоявшем во главе Боткинской больницы в Москве, стало
известно в 1953 г. в связи с т. н. делом врачей-отравителей, а об
академике Лине Штерн, (повидимому, единственной женщине привлеченной к
процессу) предполагается, что она одна избегла казни и была впоследствии
освобождена. В ее биографии, изданной в конце 50-х годов в Москве, об
этом процессе не упомянуто и вообще ни одним словом не упоминается о
том, что она подвергалась каким-либо репрессиям.
Подсудимые были приговорены к
смертной казни, и приговор приведен в исполнение. Среди них погибли
лучшие еврейские писатели, которые выдвинулись преимущественно в
советский период. Но были в их числе также выдающиеся писатели старшего
поколения, как Бергельсон, который занял значительное место в еврейской
литературе еще до первой мировой войны, и Нистор, которому удалось
сохранить независимость и при советском режиме. Среди казненных были
талантливые поэты, как Маркиш и Квитко; детские стихи последнего
продолжали распространяться в России на многих языках даже тогда, когда
еврейский язык подвергся полному запрету.
Факт убийства Сталиным цвета
еврейской литературы, писателей-коммунистов и, во всяком случае,
лояльных советских граждан, — тщательно скрывался в самой России и
за-границей. Эренбург, как и вся коммунистическая печать
за-границей уверяли, что Бергельсон, Маркиш и др. живы и продолжают
писать. Об этом они заявляли еще тогда, когда писатели уже были давно
казнены. Тому, что Сталин мог так жестоко расправиться с преданными ему
людьми, не раз певшими ему осанну, долго не могли поверить даже
еврейские коммунисты за-границей, а когда этот факт был бесспорно
установлен, и они были особенно потрясены...
Прошло всего несколько
месяцев после расстрела еврейских писателей и процесса Сланского, как
весь мир всколыхнулся новейшей сенсацией из Советской России,
антисемитский характер которой также не подлежал сомнению.
13 января 1953 года
советское агентство "ТАСС" опубликовало сообщение об аресте "группы
'вредителей-врачей". Опираясь на "документальные доказательства" и
сознание арестованных врачей, сообщение утверждало, что эти врачи убили
двух членов Политбюро — А. Жданова и Щербакова (оба скончались несколько
лет до этого) и подготовляли убийство маршалов и генералов —
Василевского, Говорова, Конева, Штеменко, Левченко и др. Только
своевременный арест врачей помешал им провести в жизнь свои дальнейшие
преступные планы. Официальное сообщение также утверждало, что
врачи-террористы были агентами -иностранного шпионажа.
Существенным элементом всей
этой фантастической истории был ее явно антисемитский характер. Среди
арестованных девяти врачей было шесть евреев, о которых мы читаем:
"Большинство участников террористической группы (Вовси М., Коган Б.,
Фельдман А., Гринштейн А., Этингер А. и др.) были связаны с
международной еврейской буржуазно-националистической организацией
"Джойнт", созданной американской разведкой, якобы для оказания
материальной помощи евреям в других странах. На самом же деле эта
организация проводит под руководством американской разведки широкую
шпионскую, террористическую и иную подрывную деятельность...
Арестованный Вовси заявил следователю, что он получил директиву "об
истреблении руководящих кадров СССР" из США от организации "Джойнт"
через врача в Москве Шлиомовича и известного буржуазного еврейского
националиста Михоэлса".
В более или менее
однообразных комментариях к этому сообщению, появившихся в советской
печати, усиленно подчеркивался сионистский характер "Джойнта". Так,
"Правда" от 13 января
писала: "Разоблачение шайки врачей-отравителей является ударом по
международной еврейской сионистской организации", а "Труд" от 17 января писал:
"Сионизм стал инструментом американско-английских поджигателей войны...
Монополисты США широко используют в своих грязных целях еврейские
сионистские организации, в том числе международную еврейскую
буржуазно-националистическую организацию "Джойнт"... Вредители и убийцы
из "Джойнта" развернули свою преступную деятельность в нашей стране".
В пропаганде по делу врачей
фигурировала причудливая амальгама всяких партий, групп, организаций.
Вспомнили и о еврейских социалистах из Бунда, которые были уже давно
расстреляны, и о еврейских нэпманах давно ушедшего времени ("Коммунист",
январь 1953 года). Так в одну группу попали сионисты и бундисты,
еврейские капиталисты и еврейские коммунисты, националисты всех видов и
космополиты и, конечно, троцкисты и титовцы.
Из приведенного сообщения мы
также узнали, что председатель Еврейского Антифашистского Комитета
артист Михоэлс передал врачам "директивы" об истреблении членов
Политбюро и маршалов в Советской России, — меж тем как прежде
сообщалось, что Михоэлса убили <в Минске бандиты. Кроме того,
оказалось, что Михоэлс, приезжавший в Америку в качестве делегата
Еврейского Антифашистского Комитета — "известный буржуазный еврейский
националист", агент "Джойнта" и американской разведки.
Предстоящему процессу врачей
придавали в Москве столь большое значение, что когда 21 января в
Большом театре состоялось традиционное траурное собрание памяти Ленина, о
процессе говорил официальный докладчик Михайлов. "Социализм победил в
нашей стране — сказал он.
—
Уже давно разбиты и ликвидированы эксплоатирующие классы. Но все еще
остались у нас пережитки буржуазной идеологии, психологии и морали,
живые люди, скрытые враги нашего народа. Эти скрытые враги вредили нам и
будут дальше вредить и об этом говорит нам убедительно дело группы
врачей-вредителей — отвратительные шпионы и убийцы, скрывшиеся под
маской врачей, которые продались рабовладельцам и каннибалам Соединенных
Штатов и Англии" ("Литературная Газета" от 22 января 1953 года).
В январе и феврале 1953 года
особое внимание было уделено нападкам на "Джойнт". В "Лит. Газете" от
24 января появилась переданная по телеграфу из Лондона статья коммуниста
Дерека Картэна "Факты о Джойнте", в которой сообщается о диверсионной
работе в Венгрии директора "Джойнта" сиониста Якобсона и его связях с
кардиналом Миндсенти,
дается характеристика сенатора Лемана и б. министра финансов Моргентау,
как "бизнесменов и реакционеров", а "Джойнту" вменяется в вину и то,
что в голод 1920-1921 г.г. он сотрудничал с организацией АРА в России,
руководимой Хувером. В газете "Труд" от 15 февраля под заглавием
"Сионистская агентура доллара", напечатана обширная статья о "Джойнте", в
которой невозможно разобрать, что относится к сионистам, а что к
"Джойнту". Разумеется, все они находятся на откупу у Уолл-стрит. —
"Подлую роль американских агентов — читаем мы в этой статье — играют не
только правители Израиля, но и сионистские главари профсоюзного
объединения Гистадрута". 14 февраля "Правда" писала: "Свора взбесившихся
псов из Тель-Авива омерзительно гнусна в своей жажде крови"...
Дело врачей вызвало разлив
антисемитской пропаганды по всей советской провинции. В некоторых
городах Украины произошли расстрелы арестованных евреев-чиновников.
"Украинская Правда" в Киеве писала: "Глубокую ненависть вызывают в
народе все эти Каганы и Ярошевские, Гринштейны, Персисы, Капланы и
Поляковы". В минской газете "Советская Белоруссия" от конца января 1953
г. появились статьи о преступлениях евреев — главным образом врачей. Был
приведен длинный список имен женщин-врачей: д-р Ася Эпштейн, д-р Циша
Нисневич, д-р Репина Блок, д-р Конторович, д-р Слободская, д-р Капаш,
д-р Дора Паперно. Шпиономания охватила затем и Литву. Аресты евреев
начались и в Ленинграде. Газета "Коммунист" обрушилась на заговорщиков
из "средне-бужуазной, националистической, контр-революционной партии
Бунд": "Бундисты уже ликвидированы, — читаем мы там, — вычищены до
корня, но нельзя забыть о несчастьях, которые они и нэпманы причинили
Советской России".
Подготовка дела
"врачей-отравителей" несомненно велась по личной инициативе Сталина.
Есть основание считать, что этим процессом он преследовал отчасти
политические цели внутрипартийной работы, но, повидимому, у Сталина были
и другие далеко идущие цели, направленные против евреев. После его
смерти усиленно распространялись слухи о том, что Сталин носился с
мыслью установить для всех русских евреев новую "черту оседлости" и
затем депортировать их на дальний Север.
Сталин придавал делу врачей
большое значение, и Хрущев в своей секретной речи на 20-ом съезде ВКП в
феврале 1956 г. уделил этому делу особое внимание. "Вскоре после ареста
врачей, — рассказывал он, — мы, члены Политбюро,
получили протоколы, в которых врачи сознавались в своей вине... Но не
было возможности проверить факты, связавшись с теми, кто признавался в
вине! Мы чувствовали, однако, что дело арестованных врачей было
сомнительно. Мы лично знали некоторых из этих людей, так как в свое
время они нас лечили. Когда мы пересмотрели это дело после смерти
Сталина, мы пришли к заключению, что оно было сфабриковано от начала до
конца. Это позорное дело было создано Сталиным. У него не хватило
времени, однако, довести его до конца так, как он себе представлял этот
конец". И вот заслуживающая внимание подробность: по словам Хрущева,
Сталин сказал министру Госбезопасности — Игнатьеву: "Если ты не
добьешься признания врачей, мы тебя укоротим на голову"... Сталин лично
вызвал к себе следователя, рекомендовал ему методы, которые следовало
применять при ведении следствия. Эти методы были просты — "бить, бить и
еще раз бить".
Смерть Сталина привела к
реабилитации врачей, но после пыток, при помощи которых добивались
признания, не все арестованные могли дожить до свободы: двое
арестованных, профессора И. Г. Этингер и М. Б. Коган, исчезли в недрах
ЧК, не дождавшись смерти Сталина и последовавшей реабилитации.
Заместитель министра Госбезопасности Михаил Рюмин, назначенный на эту
должность в 1952 году, был 4 апреля 1953 г. арестован и в 1954 году
расстрелян Министр Госбезопасности Семен Игнатьев, хотя был обвинен в
"политической слепоте", уцелел — вероятно, потому, что оказал услуги
наследникам Сталина.
После смерти Сталина власть
перешла в руки т. н. коллективного руководства, затем в 1957 году к
Хрущеву, а в 1964 году к Брежневу и Косыгину. Преемники Сталина
реабилитировали многих пострадавших в его время людей и приступили к
"де-сталинизации" советского строя. Однако, и они не сочли возможным
покончить с политикой антиеврейских дискриминизаций и с
правительственным антисемитизмом.
Но обследование еврейского вопроса в эту новейшую эпоху уже выходит за пределы настоящей статьи.
С. ШВАРЦ
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:06 | Сообщение # 11 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| БИРОБИДЖАН ОПЫТ ЕВРЕЙСКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ
Возникновение проекта еврейской колонизации Биробиджана. — Первый период колонизации: 1928-1934. — Второй период колонизации: 1934-1941. — Еврейская культурная жизнь в Биробиджане.—Биробиджан в годы войны.—Послевоенное возрождение идеи Биробиджана: 1946-1948. — Закат.
Биробиджанский проект
возник, как попытка широкой еврейской колонизации далекого, почти
необжитого района, главным образом сельскохозяйственной колонизации.
Неслучайно инициатива еврейской колонизации Биробиджана исходила из
Комитета по земельному устройству трудящихся евреев (Комзета), самое
проведение колонизации было поручено Комзету и сельскохозяйственное
переселение в Биробиджан первоначально было даже формально закрыто для
не-евреев. В процессе осуществления плана колонизации Биробиджана задачи
колонизации частью менялись, но первоначальная ориентировка на создание
в Биробиджане компактной массы евреев-земледельцев продолжала
доминировать в вопросе о еврейской колонизации Биробиджана.
Такова, по крайней мере,
внешняя сторона вопроса. Действительность была гораздо сложнее. Проект
еврейской сельскохозяйственной колонизации Биробиджана возник в
1927-1928 годах, когда интерес в руководящих еврейских коммунистических
кругах к развитию еврейского земледелия начал падать. И если в это время
выдвинулся проект широкой еврейской сельскохозяйственной колонизации,
продиктован он был в значительной мере не интересами земельного
устройства евреев, а другими соображениями: земельное устройство в
Биробиджане евреев должно было служить общим целям советской политики на
Дальнем Востоке. Обо всем этом еще будет речь ниже.
Но все же это был план широкой еврейской колонизации, и как таковой он заслуживает анализа.
Идея еврейской
сельскохозяйственной колонизации Биробиджана своими корнями уходит в
стихийный переход десятков тысяч евреев к земледельческому труду в
первое десятилетие после Октября.
1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОЕКТА ЕВРЕЙСКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ БИРОБИДЖАНА
В политике привлечения
евреев к производительному труду проект колонизации Биробиджана занимает
особое место, сочетая и задачи «продуктивизации» еврейского населения и
задачи национальной консолидации советского еврейства. Проект этот
возник в связи с поисками территории для широкой еврейской
сельскохозяйственной колонизации, начавшимися еще в 1924 году. В
руководящих еврейских советских кругах проблема эта рассматривалась в то
время почти лишь как экономическая проблема и лишь очень нерешительно
отмечалось ее национальное значение. Отчетливость в постановке проблемы
еврейской сельскохозяйственной колонизации, как основной проблемы
национальной консолидации советского еврейства, пришла со стороны. Как
это ни неожиданно, наиболее решительным защитником идеи национального
возрождения еврейства на путях сельскохозяйственной колонизации явился
Михаил И. Калинин, председатель Президиума ЦИК СССР, как бы президент
Советского Союза. В речи его на 1-ом съезде Озет, 17-го ноября 1926
года, Калинин формулировал эту мысль следующим образом:1
«Перед
еврейским народом стоит большая проблема — сохранить свою
национальность, а для этого нужно превратить значительную часть
еврейского населения в оседлое крестьянское земледельческое компактное
население, измеряемое по крайней мере сотнями тысяч. Только при таких
условиях еврейская масса может надеяться на дальнейшее существование
своей национальности».
Первоначально возникла мысль
об избрании в качестве основного района еврейской сельскохозяйственной
колонизации северной, степной части Крыма. В широких кругах населения
очень распространено представление о Крыме, как о райском уголке. Это
верно только в отношении южной прибрежной полосы, так называемой
Крымской Ривьеры, занимающей около 1 % площади Крыма. Очень благоприятны
условия для развития сельского хозяйства и в прилегающей к Крымской
Ривьере горной части Крыма (около 19% всей площади Крыма). Но совсем
иным характером отличается большая часть расположенной к северу от горной полосы степной территории Крыма (около 80% его площади).2 А между тем только в эту степную область, причем и здесь
преимущественно в наименее благоприятные северные и северо-восточные
части ее, был направлен поток еврейских переселенцев. И для этого были
серьезные основания.
Вследствие неблагоприятных
условий для развития сельского хозяйства степная часть Крыма всегда
оставалась мало населенной, а после тяжелого голода в 1921 году, когда
население Крыма уменьшилось более чем на одну пятую,
сельскохозяйственное население его и вовсе поредело. В 1923 году средняя
плотность сельскохозяйственного населения Крыма, включая и его
густонаселенное южное побережье, достигла лишь 12,3 душ на кв. километр
против 50,6 душ на кв. км. в соседней Украине. В северных •— Джанкойском
и Евпаторийском — округах, куда направлялся основной поток еврейских
переселенцев, плотность сельскохозяйственного населения была еще много
ниже: 8 душ на кв. км.3
До революции крестьянское
хозяйство было недостаточно развито в северной части Крыма, значительная
часть земли принадлежала здесь крупным землевладельцам и обрабатывалась
при помощи пришлых рабочих из более отдаленных губерний Украины. После
революции помещичьи земли отошли к государству, но оставались в
значительной части неиспользованными. Всего в 1916 году посевные площади
в Крыму достигали 778 тысяч десятин, из них 581 тысяча десятин у
крестьян. В 1924 году крестьянские посевы достигали лишь 366 тысяч
десятин, т. е. 62,8% довоенной крестьянской посевной площади, все посевы
390 тысяч десятин, 50,1% довоенной площади. Между тем, на Украине общая
площадь посевов достигла уже к этому времени 91,0% довоенной площади, а
площадь крестьянских посевов превысила довоенную.4 Без притока переселенцев из других частей Советского Союза
восстановление скромного довоенного уровня крымского сельского хозяйства
и тем более дальнейшее его развитие представлялось неразрешимой
задачей.
Неблагоприятные для развития
земледелия условия в северных и северо-восточных частях Крыма и
невозможность заселения их без предварительной затраты больших средств и
заставили, повидимому, советское правительство уделить такое внимание
вопросу о землеустройстве евреев в Крыму. В официальных кругах открыто
ориентировались при этом на приток средств из-заграницы. М. И. Калинин в
июле 1926 года в статье «Еврейский вопрос и переселение евреев в Крым» так прямо и писал:5
«Вот как нам пишут агрономы, посланные по обследованию крымских земель:
'Нами
производится теперь выбор мест под поселки. Приходится выбирать из всех
зол наименьшее. Ни в одном месте нельзя с уверенностью ожидать
достаточно воды и хорошего качества. На всех участках можно делать
только шахтные колодцы глубиной свыше 20 сажен до 50-ти. Артезианские
воды большей частью в этом районе горько-соленые... Проблема обводнения
этих участков настолько серьезна и сложна, что я должен перед вами
поставить вопрос о возможности и допустимости заселения участков
Евпаторийского района'.
Как видите
из этой выписки, на эту землю простых поселенцев посадить нельзя; чтобы
их посадить, на каждую десятину надо вложить минимум пару сотен рублей;
ни у советского правительства, ни у населения этой суммы нет. Эта сумма
может быть собрана только заграницей, что евреи и делают».
На 1-ом съезде Озет в ноябре
того же года Калинин вновь вернулся к этой мысли. Подчеркнув, что для
сохранения евреями своей национальности необходим переход к земледелию
сотен тысяч евреев (эта его аргументация приведена выше), Калинин
апеллировал к национальному чувству «еврейских капиталистов» заграницей:6
«Для этого
(Т. е. для создания большого компактного еврейского земледельческого
населения. — С. Ш.) требуются большие средства. Правительство со своей
стороны употребляет все усилия для того, чтобы дать хотя некоторую
материальную помощь... Но, с другой стороны, советское правительство не
мешает, чтобы евреи-переселенцы в национальном отношении получали помощь
от евреев-капиталистов, находящихся за пределами СССР, заграницей...
Тут происходит совпадение интересов, исходящих из различных точек зрения
— национального сохранения массы и национального чувства еврейских
капиталистов, которые, будучи капиталистами, пользующимися всеми
благами, вместе с тем не могут спокойно спать, зная, что народ,
родственный им по крови, страдает, мучается».
Эта помощь заграничного
еврейства — отнюдь, конечно, не одних лишь «еврейских капиталистов», а в
значительной степени также американско-еврейских рабочих и
американско-еврейских средних классов — действительно достигла очень
значительных размеров. К 1929 г. общая сумма затрат на земельное
устройство евреев в Советском Союзе достигла 22,5 миллионов рублей, «из
коих 16,7 млн. рублей падают на средства заграничных организаций и около 5,8 млн. рублей на советские»,7 т. е. соответственно 74,2 и 25,8% или почти три четверти и четверть.8
Но в официальных советских
кругах интерес к еврейской колонизации северной части Крыма рано начал
падать. Причину этого сейчас установить трудно. Вероятно, какую-то роль
сыграли здесь опасения роста антисемитских настроений в стране в связи
со слухами, что евреям «отдают Крым».9Так или иначе, уже в 1927 году идея еврейской сельскохозяйственной
колонизации в Крыму начала тускнеть и была выдвинута мысль об освоении
при помощи еврейской колонизации почти незаселенной территории на Амуре,
получившей вскоре название Биробиджана (по именам двух рек, притоков
Амура, Большой Виры на востоке и Бижана на западе территории).
Присоединенная к России (вместе со всем Приамурским краем) лишь в 1858
году по Айгунскому трактату, территория теперешнего Биробиджана, —
размерами больше Бельгии, — оставалась почти без населения.
Неоднократные попытки заселения этой территории, начавшиеся еще в 1858
году, тотчас после установления здесь русской власти, переселением сюда в
принудительном порядке части забайкальских казаков, дали очень скромные
результаты. К середине двадцатых годов все население этой обширной
территории едва достигало тридцати тысяч.1 0
Такое состояние этого
пограничного района, в связи с ускорившимся ростом манчжурско-китайского
населения по ту сторону Амура и опасностью массового просачивания
колонистов из-за рубежа, начало вызывать в руководящих советских кругах
тревогу и поиски путей к скорейшему освоению края. Тут-то и родилась
идея еврейской колонизации Биробиджана, осуществление которой, очень
дорогое, могло бы быть облегчено — по крымскому образцу — притоком
значительных средств из-заграницы.
В литературе того времени
осталось немало указаний на роль, которую играл в решении вопроса о
Биробиджане аргумент об обеспечении государственной территории путем
скорейшего освоения края. Заместитель председателя Комзета А. Н. Мережин
в своем докладе на заседании Комзета 12-го июля 1928 года
(непосредственно после возвращения из поездки в Биробиджан) подчеркнул
необходимость колонизировать край в течение ближайших 10-15 лет, чтобы предупредить его заселение китайцами.1 1 Виктор Финк, посетивший Биробиджан осенью 1929 года (вместе с
делегацией Икор'а), говоря о решении советского правительства направить
еврейских колонистов в Биробиджан, отметил,
что «кроме 'еврейского вопроса' ЦИК намечал здесь решение и другой, не
менее важной проблемы — проблемы заселения, вернее, советского освоения
пространств Дальнего Востока, пустование которых дразнит аппетиты империалистических соседей».1 2 Юрий Ларин, останавливаясь на проблеме Биробиджана, объяснял остроту
вопроса о скорейшем заселении края необходимостью устранить один из
«моментов, который будет манить японский империализм к советскому Дальнему Востоку».1 3
Весною 1927 года Комзет
принял решение о посылке в Биробиджан — или, по тогдашней терминологии,
БирскоБиджанский район Дальневосточного края, — научной экспедиции для
выяснения возможностей широкой организации здесь переселенческой
деятельности Комзета. Весь опыт предшествующей работы по колонизации
района — от первых поселений забайкальских казаков в 1858 и последующие
годы в приамурской полосе до переселения крестьян из южных черноземных
губерний и из Поволжья в 19101915 годах в район Бирского опытного поля —
свидетельствовал о громадных трудностях прочного устройства
переселенцев в районе. Экспедиция, однако, не сделала из этого опыта
вывода о невозможности здесь массовой колонизации, да, повидимому, и
задача, которая была поставлена перед нею, сводилась к выяснению вопроса
не о том, возможна ли или нет широкая колонизация Бирско-Биджанского
района, а о том, при каких условиях такая колонизация может быть
осуществлена с расчетом на прочный успех.
Экспедиция проделала почти
героическую работу, обследовав в течение полутора месяца полевых работ
площадь более 1.000.000 гектаров (из общей площади района около двух с
половиной миллионов гектаров), главным образом в низменной, «степной»
части района, «представляющей наибольший интерес в смысле
сельскохозяйственной колонизации и где расположены фонды 'первой
очереди'». Полевые работы экспедиции протекали в очень тяжелой
обстановке: в необжитой, частью заболоченной местности, в условиях
бездорожья и в «период, наиболее тяжелый по местным климатическим
условиям: период дождей, разлива рек, высоких температур и усиленного 'гнуса'».1 4 Отчет экспедиции был выдержан в строго деловых тонах. Но за этой
видимой сдержанностью чувствовалась тревога «болельщиков» биробиджанской
колонизации. Экспедиция пришла к следующим выводам:1 5
«Колонизационная работа должна быть построена на следующих принципах:
1)
Колонизация района, очередность заселения, последовательность всего
комплекса колонизационных действий должны проводиться по строгому плану,
обнимающему весь район в целом и рассчитанному на компактное заселение
фондов в продолжении ряда лет. Вкрапленная, пятнистая колонизация,
совершающаяся в настоящее время, использующая лучшие участки, при
большой пестроте рельефа и почв в районе затруднит освоение больших
окружающих пространств новыми переселенцами и повлечет за собой
неэкономное использование колонизационных ресурсов района.
2)
Колонизация должна начаться в наиболее обжитой южной и югозападной части
района в Приамурьи, отчасти в районе Бирского опытного поля и оттуда
постепенно распространяться на необжитые части района.
3)
Подготовка района для колонизации требует в первую очередь оборудования
дорожной сети. Необходимо магистральные дороги оборудовать для грузового
автомобильного движения и перевозки тракторов; вспомогательные пути на
участках должны также быть хорошо построены, обеспечены мостами через
реки и, по возможности, балластированы.
4)
Переселение должно быть массовым, с устройством более крупных поселков
(примерно в 100 дворов), чтобы таким образом легче освоить и осушить
местность и побороть 'гнус', а также в целях облегчения удовлетворения
культурных и хозяйственных нужд переселенцев: устройства школ,
медпомощи, переработки продуктов (и коллективизации хозяйства. — Ред.).
5) Чтобы
обеспечить успех переселения, необходимо, чтобы переселенец по прибытии
застал подготовленные фонды, в смысле отграничения, водоснабжения и
отчасти осушительной мелиорации (магистральные каналы) там, где она
нужна, а также срубленные избы, хотя бы в незаконченном виде, так как по
условиям климата крытое помещение требуется неотложно....
7) По
местным условиям нужно, чтобы за год до прибытия переселенцев
производился подъем пласта, который поспевает для посева лишь на
следующую весну, возводились бы стены и крыши домов, а также
производились бы основные мелиорации. Наиболее выгодные и дешевые
рабочие руки могут быть использованы для этой цели со стороны кочующих
рабочих артелей китайцев и отчасти корейцев. Но было бы желательно
привлечь для этой цели рабочие дружины на началах найма из среды
безработной еврейской молодежи БССР и Украины (особенно лесостепной),
которые могли бы в крае осесть или даже закрепить землю и вызвать семьи.
8) Прибытие
переселенцев должно пройти все обычные стадии: ходоки, работники и
семьи, причем ходоки приглашаются на устроенные или устраиваемые фонды
летом и осенью, работники прибывают к весне для производства посева и
семьи приезжают осенью к уборке урожая....
Начало переселения евреев в Б.-Биджанский район воз/можно
не раньше 1929 года. Весь 1928 год должен пойти на подготовку фондов.
Полагаем, что масштаб переселения в 1929 тоду должен составлять тысячу
семей, в 1930 году 2.000 семей и в дальнейшем должен оставаться на
уровне 2.000-3.000 семей в год».
Внимательно перечитывая
сейчас эти выводы экспедиции, невольно испытываешь ощущение, что они
были задуманы, как предупреждение, чего не делать, как не
вести переселение, чтобы не погубить его с самого начала. Мысль,
красной нитью проходящая через все выводы экспедиции, это необходимость
систематической, требующей времени и средств, подготовки переселения
(см. особенно п.п. 3-5 и 7) и соблюдения определенной последовательности
в прибытии ходоков, основных работников и семей переселенцев (п. 8).
Заслуживает внимания и несомненно принято было экспедицией не без
колебаний требование о начале колонизации «в наиболее обжитой южной и
югозападной части района, в Приамурьи» (п. 2). Этому вопросу экспедиция уделила особое внимание:1 6
«Основной
предпосылкой колонизации этого района является землеустройство местного
населения и отграничение колонизационных фондов... Необходимо, однако,
сказать, что землеустройство населения представляет задачу довольно
сложную. Население состоит из казаков, которых в 60-80 гг. в
принудительном порядке переселили из Забайкалья и поселили на указанных
местах для обеспечения охраны границы, и корейцев, устроенных в тот же
период в с. Благословенном. Ко времени поселения казаков край был покрыт
в огромной части лесом, безлюден и заболочен. Они пережили много
бедствий, пока окрепли и освоили землю. Население свободно селилось и
расширяло свое землепользование, не встречая сопротивления, и в
настоящее время оно номинально простирается на территорию до 330.000
гектаров, хотя фактическое землепользование значительно ниже 110.000
гектаров.
Население
знает о предстоящем землеустройстве и относится к нему с тревогой и
опасением. Отграничение земель трудового пользования уменьшит просторы
хозяйства, стеснит возможность применения существующей переложной
зерновой системы и особенно неограниченное право сенокошения, сократит
возможность промысловой охоты и т. д. Местный старожил плохо
представляет себе условия существования в плотно заселенной стране и
смотрит на предстоящее землеустройство как на бедствие»...
Игнорировать эти настроения старожилого населения было бы неоправданной жестокостью, да это и практически невозможно. Преодолеть эти трудности можно только энергичной работой по созданию благоприятной обстановки для развития старожилого хозяйства в новых условиях:1 7
«Безболезненное
землеустройство старожилого населения должно сопровождаться рядом
мероприятий, которые облегчили бы реорганизацию хозяйства в соответствии
с новыми условиями. Сюда следует отнести: мелиорирование отводимой
территории, устройство сети полевых дорог, снабжение тракторами,
организация переработки и сбыта молока, устройство скотных дворов
(сейчас скот зимует под открытым небом), улучшение породы скота и т.
д....
К этому
следует добавить, что межселенное землеустройство местного населения
должно производиться непременно на средства госбюджета, а не на местные
средства, как это было до сих пор, хотя бы потому, что в этом
землеустройстве местное население не заинтересовано и склонно придавать
ему ложное направление».
Но в проведение всех этих
мероприятий и, тем более, процесс осознания значения этих мероприятий
местным населением и примирения его с новыми условиями — требовали
времени и не допускали поспешности.
23-го августа 1927 года
экспедиция вернулась в Москву и приступила к обработке большого
собранного ею материала. В начале 1928 года предварительный отчет
экспедиции был представлен в правительство и 28-го марта состоялось
постановление Президиума ЦИК СССР о «закреплении за Комзетом»
Биробиджанского района (здесь, кажется, в первый раз этот термин
употреблен в официальном документе) «для нужд сплошного заселения
трудящимися евреями свободной земли». Переселение в Биробиджан не для
занятия земледелием должно было играть подчиненную роль. Еврейская
сельскохозяйственная колонизация должна была носить сплошной характер и
для не-евреев Биробиджан, как территория для сельскохозяйственной
колонизации, был закрыт: в постановлении 28-го марта это было
формулировано категорически: «прекратить дальнейшее зачисление не по
нарядам Комзета земельных долей в Биробиджанском районе». Границы
Биробиджанского района были при этом установлены несколько суммарно, и
окончательное установление границ поручалось Дальневосточному краевому
землеуправлению совместно с районным переселенческим управлением и
Комзетом. — Постановление 28-го марта заканчивалось сыгравшим
впоследствии значительную роль «пятым пунктом»;
«При
благоприятных результатах сплошного заселения означенного в п. 1 района
трудящимися евреями иметь в виду возможность образования на территории
указанного района еврейской национальной административно-территориальной
единицы».1 8
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:07 | Сообщение # 12 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 2. ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ЕВРЕЙСКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ БИРОБИДЖАНА: 1928-1934
После принятия
правительственного постановления о «закреплении» Биробиджана за Комзетом
для нужд еврейской колонизации, немедленно началось переселение евреев в
Биробиджан. Предостережения Биробиджанской экспедиции совершенно
игнорировались. О предварительной подготовке района к приему
переселенцев, о сохранении определенной очередности в посылке ходоков,
работников и семей переселенцев, об отсрочке начала переселения до 1929
года не было и речи. 28-го марта 1928 года было вынесено постановление
Президиума ЦИК'а и сейчас же начали формироваться первые эшелоны еврейских переселенцев.1 В руководящих советских кругах ориентировались на широкую колонизацию
Биробиджана евреями в течение немногих лет. Отвечая на вопрос
американской экспертной комиссии Икор'а, Рыков в октябре 1929 года
заявил, что уже в последний год первой пятилетки (т. е. в 1932/33 г.)
еврейское население Биробиджана должно достигнуть «около 60.000»2, т. е. евреи должны были образовать к этому времени значительное
большинство в составе населения района. Результаты этой колонизационной
спешки сказались немедленно. Переселенцы, к тому же непривычные к
сельскохозяйственному труду, очутились в тайге в очень тяжелых условиях,
и большинство переселенцев первых двух лет не выдержали испытания и
либо вернулись на места выхода (за многие тысячи километров), либо
разбрелись по более значительным центрам Дальнего Востока (Хабаровск,
Владивосток и др.). Из переселенцев 1928 года лишь немного более трети
оставалось к концу года в Биробиджанском районе. В 1929 году повторилось
то же (цифры будут приведены ниже). Но и те немногие переселенцы,
которые оставались в Биробиджанском районе, оказались в большинстве
своем сосредоточенными на ст. Тихонькая (будущий город Биробиджан) и в
других небольших поселках полугородского типа вдоль железной дороги, а
не «на земле». Здесь же, особенно на ст. Тихонькая, надолго
задерживались прибывавшие в район новые переселенцы. Виктор Финк
следующим образом описывает их положение, как он наблюдал его осенью 1929 года:3
«В поселке
при станции Тихонькая, Уссурийской железной дороги, являющемся как бы
воротами Биробиджана, образуется затор из еврейских переселенцев. Они
живут в бараках. В невероятной скученности и грязи там валяются вповалку
на двухэтажных нарах десятки чужих друг другу людей — холостяков,
молодых женщин, стариков, многодетных семейств с грудными младенцами. Я
утверждаю, что переселенческие бараки в Биробиджане могли бы быть
позором тюрьмы. По положению, переселенцы должны проживать в бараке не
больше трех суток. Фактически же они сидят там по два и по три месяца,
так как, во-первых, земельные фонды не подготовлены, а, во-вторых, нет
дорог... В Биробиджане нужен крепкий дом, и нужно, чтобы через болота и
тайгу была проложена дорога. Покуда этого нет, из Тихонькой выехать
почти невозможно, да и ехать некуда.
«Среди
барачных жителей складывается какой-то особый жуткий быт. Некоторые
умудряются получать переселенческий кредит и ссуды, сидя в бараке, и
проедают их, даже не выехав на землю. Другие, менее изворотливые,
нищенствуют. Я видел в бараке семью, которая дошла до такой степени
несчастья, что другие переселенцы, сами ведущие полуголодное
существование, из жалости собирали для нее милостыню... Одинокие
женщины, попав в беспомощное положение, поневоле начинают заниматься
проституцией. Иные уезжают для этого в Хабаровск, но в сентябре-октябре
1929 года и в Тихонькой несколько еврейских женщин стали заниматься
проституцией. Они приехали с намерением работать на земле, но не могли
добраться до земли...»
Заслуживает внимания, что
организаторам переселения пришлось почти отказаться от выдвинутой
Биробиджанской экспедицией идеи размещения еврейских переселенцев прежде
всего в наиболее обжитой южной и юговосточной части Биробиджана, в
Приамурьи, так как при неосуществлении мероприятий, которые могли бы
сделать размещение здесь евреев переселенцев относительно приемлемым для
местного старожилого населения (см. выше), не могло быть и речи о
направлении сюда широкого потока евреев-переселенцев. Поэтому и
размещение переселенцев производилось преимущественно не в Приамурьи, а в
более трудных для освоения центральной и северной частях Биробиджана,
ближе к железной дороге.
В 1930 и 1931 годах
положение несколько улучшилось: приток переселенцев все еще оставался
скромным, но по крайней мере бегство переселенцев из района приняло
менее катастрофические размеры. Все же к концу 1931 года в
Биробиджанском районе было лишь немного более пяти тысяч евреев при
общей численности населения района более 44,5
тысяч. Цифры эти вскрывают поразительный факт: несмотря на
категорическое указание постановления 28-го марта 1928 года о
прекращении переселения в Биробиджан неевреев, приток такого рода
переселенцев продолжался и даже обгонял приток переселенцев евреев.4
Осенью 1931 года Президиум Всероссийского ЦИК вынес постановление «о мероприятиях по осуществлению пункта пятого» декрета 28-го марта 1928 года.5 Постановление это требовало «значительного усиления темпов
хозяйственного роста района на базе резвития крупных промышленных
предприятий на местном сырье (железо, графит, лес, стройматериалы),
кустарного производства, совхозного и колхозного строительства,
соответственных дорожных и мелиоративных мероприятий», «ориентируясь на
образование к концу 1933 года в границах Биробиджанского района
еврейской автономной административнотерриториальной единицы в составе
Дальневосточного края». Во исполнение этого постановления были
разработаны плановые цифры развития народного хозяйства и роста
населения Биробиджанского района в 1932 и 1933 годах.6
Еврейское население за два
года должно было увеличиться более, чем на 25 тысяч, т. е. более, чем в
шесть раз, при одновременном увеличении не-еврейского населения лишь на 9
с половиной тысяч (в том числе на две с небольшим тысячи в порядке
естественного прироста). Мысль о прекращении переселения не-евреев в
Биробиджан и о превращении Биробиджана в район «сплошной» еврейской
сельскохозяйственной колонизации была здесь официально — хотя и
молчаливо — оставлена, как оставлена была и идея о направлении
большинства еврейских переселенцев в сельское хозяйство. Так, для 1932
года общее количество евреев-переселенцев (с иждивенцами) намечалось в 14.000,7 из них в колхозы 3.900 и в совхозы 2.300, т. е. в сельское хозяйство 6.200 или 44,3% общего числа евреевпереселенцев за год.8
Весною 1932 года ЦИК СССР в свою очередь под
твердил постановление Всероссийского ЦИК и предписал
даже усилить поток евреев-переселенцев в Биробиджан
ский район.9 Комментируя это постановление ЦИК СССР,
Диманштейн писал: «По предварительным предположениям
мы должны иметь к концу 1933 года в Биробиджане около
50.000
евреев-переселенцев (а не 31.100, как намечалось во исполнение осеннего
1931 года. — С. Я/.), исходя из расчета, что к концу 1932 года мы будем
иметь около
20.000 переселенцев (а не 17.920, как намечалось недавно. — С. ZZ/.)».10 Одновременно плановые органы Дальневосточного края разработали плановые
цифры для Биробиджана, согласно которым «население Биробиджана к концу
1937 года (т. е. к концу второй пятилетки. — С. Ш.) должно составлять 300.000 человек, из коих 150.000 евреевпереселенцев».1 1
Все эти расчеты оказались построенными на песке. В действительности за 1932 год в Биробиджан прибыло не
14.000
евреев-переселенцев, как намечалось во исполнение осеннего
постановления 1931 года (не говоря уже о более далекоидущих расчетах
Диманштейна), а лишь 9.000. Притом из них «осталось лишь 3.000, и в 1933
году отлив даже превысил приток переселенцев».12 В итоге общее количество евреев-переселенцев в Биробиджанском районе достигло к концу 1933 года не 31.000 и не 50.000, а лишь 8 с небольшим тысяч.1 3 О близкой перспективе 150.000-ного еврейского населения Биробиджана, конечно, не могло уже быть и речи.
Таковы были итоги еврейского
переселения в Биробиджан ко времени объявления Биробиджана •— в мае
1934 года — Еврейской автономной областью. По годам они показаны в
следующей таблице:
Переселение евреев в Биробиджан1*
Прибыло Отсеялось Осело
1928 950 600 350 1929 1.875 1.125 750 1930 2.560 1.100 1.560
1931 3.250 725 2.525
Jggg 11.000 8.000 3.000
Итого за 6 лет 19.635 11.450 8.185
У нас нет точных данных о
количестве не-еврейского населения Биробиджана к началу 1934 года. Оно
во всяком случае было выше 40.000, и процент евреев среди населения
Биробиджана был в это время ниже 20. Необходимого условия для
превращения Биробиджана в «еврейскую автономную
административно-территориальную единицу» — осуществленного или близкого к
осуществлению еврейского большинства — в Биробиджане еще не создалось. И
самая возможность такого увеличения еврейской иммиграции в Биробиджан,
которое бы в предвидимом будущем могло создать в Биробиджане еврейское
большинство, представлялась после опыта 1928-1933 годов спорной, по
крайней мере на тех путях, на которых велась до сих пор политика колонизации Биробиджана.
Широкая колонизация
Биробиджанского района еврейской местечковой беднотой, если и могла бы
быть успешной, то лишь при наличии двух условий: при систематической,
упорной подготовке района к приему колонистов и — и это главное — при
создании в еврейских массах национального подъема, который облегчил бы
перенесение связанных с такой колонизацией огромных трудностей. Это, в
сущности, даже не два, а одно условие, так как в обстановке
национального подъема можно было бы организовать кадры еврейской
молодежи, проникнутые настроениями, близкими к настроениям палестинских
халуцим, которые — под руководством специалистов — осуществили бы
мелиоративные, дорожные и строительные работы по подготовке района к
широкой колонизации. Что при иной ориентировке советской еврейской
колонизационной политики возможны были гораздо более благоприятные
результаты, можно показать на примере. Единственной сельскохозяйственной
коммуной, выдержавшей в Биробиджане без потерь испытания 1928 и 1929
годов, была небольшая коммуна молодежи «Икор». Коммуна эта была в
основном составлена из первого выпуска еврейской сельскохозяйственной
школы близ Минска: весь выпуск, состоявший сплошь из детей
евреев-крестьян, отправился в Биробиджан, увлеченный лозунгом «В
еврейскую страну!» (так рассказывал об этом А. Н. Мережин на пленуме
Центрального Совета и Правления Озет в январе 1929 г.).1 5 Сохранению коммуны в эти тяжелые первые годы содействовало, может быть,
и то, что, кроме энтузиастов из Минска, в состав ее, вероятно, вошли
энтузиасты из Америки. Об этом говорит уже самое имя коммуны, названной
по имени Американской ассоциации для еврейской колонизации «ICOR». Но и
эта коммуна, как отмечает Кантор, увлекшись фантастическими
«организационными экспериментами», пережила в 1930-1933 годах тяжелый
кризис, который удалось преодолеть лишь с применением болезненной
«хирургической» операции.16 В чем состояла эта хирургическая операция, автор не сообщает, но когда в
1934 году известный американско-еврейский журналист Б. Ц. Гольдберг
приехал в Биробиджан, положение коммуны «Икор» было таково, что
Биробиджанская администрация всячески пыталась не допустить поездки
Гольдберга в «Икор» и уступила лишь после того, как Гольдберг заявил,
что ему по возвращении в Америку невозможно будет объяснить, почему он,
побывав в Биробиджане, не посетил «Икор». Гольдберг
нашел «Икор» в очень тяжелом
состоянии. Коммуна состояла в это время уже почти из одних бывших
американскоеврейских социалистов и сохранялась, в сущности, лишь благодаря их высокому общественному идеализму.17
Мысль о подготовке
переселения, опираясь на настроения национального подъема у еврейской
молодежи, повидимому, маячила и перед авторами предварительного доклада
Биробиджанской экспедиции (см. п. 7 их выводов). Но коммунистическому
руководству еврейской колонизационной политикой такая постановка вопроса
была совершенно чужда, и хотя оно и прибегало иногда к национальному
аргументу, делалось это нехотя и без внутреннего убеждения. А
организации биробиджанской колонизации, как еврейского национального
дела, коммунистическое руководство просто боялось, и ни в центре, ни на
местах даже не пыталось создать еврейские автономные органы по
руководству переселением.
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:07 | Сообщение # 13 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 3. ВТОРОЙ ПЕРИОД ЕВРЕЙСКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ БИРОБИДЖАНА: 1934-1941
Чрезвычайно неблагоприятные
итоги первых шести лет еврейской колонизации Биробиджана заставили
руководителей еврейской советской политики коренным образом изменить
весь характер проекта. Одновременно с провозглашением Еврейской
автономной области Биробиджан становится колонизационным центром не
столько для безработной, гибнущей еврейской бедноты, сколько для
еврейских рабочих, уже занятых в промышленности, еврейских крестьян, уже
сидящих на земле, еврейских ремесленников, уже выбравшихся из местечек в
более значительные центры и имеющих заработок и относительно
обеспеченное существование. Соответственно и политика содействия
добровольному и свободному переселению вытесняется политикой «вербовки»
переселенцев при содействии и часто под давлением «советской
общественности», «вербовки», носящей в советских условиях характер
полу-мобилизации. Диманштейн, комментируя постановление ЦИК об
объявлении Биробиджана Еврейской автономной областью, писал об этом открыто:1
«Переселение еврейских рабочих и трудящихся в Биробиджан нельзя уже теперь
мотивировать только необходимостью приобщения этих людей к
производительному труду, так как этот момент в значительной мере нами
разрешен. Огромная часть нынешних переселенцев в Биробиджан состоит из завербованных рабочих или ремесленников, которые идут туда на конкретную работу... Это более высокая ступень по сравнению с прошлой работой
Комзета, когда речь шла в основном о ликвидации деклассированности
еврейской бедноты и т. п.»
Необходимость этой переселенческой политики Диманштейн объяснял при этом исключительно государственными интересами Советского Союза:2
«Для
каждого сознательного участника социалистического строительства
совершенно ясно все значение обороны Дальнего Востока против
интервенции. Одним из основных моментов усиления обороны наших
дальневосточных границ является необходимость заселить район надежными,
выдержанными людьми».
Тенденция к переводу всей
работы по организации переселения в Биробиджан на начала «вербовки»
становится с этого времени господствующей, а с начала 1936 года вербовка
признается уже и просто единственным способом формирования кадров переселенцев.3 На пленуме Озет в начале 1936 года председатель Комзет (и член
президиума ЦИК СССР) С. Е. Чуцкаев со всей решительностью
противопоставлял вербовку недопустимому «самотеку» и в таком же духе
было выдержано и постановление пленума. Современный автор писал о нем:4
«Обращает
на себя особое внимание решение пленума о том, что вербовка рабочей силы
и квалифицированных кадров должна вестись главным образом в крупных
индустриальных городах, где на предприятиях имеются значительные массы
еврейских рабочих. Если раньше переселение имело в виду главным образом
устройство в новых местах тех элементов, которые не могли устроиться на
месте и нуждались в организованной помощи, чтобы улучшить свое
положение, то на данном этапе речь идет уже в основном не о нуждах того
или иного переселенца, а об удовлетворении нужд промышленных предприятий
Еврейской автономной области в квалифицированной рабочей силе и
насыщении земледельцами свободных земель области...
В отношении
сельскохозяйственного переселения пленум высказался за то, чтобы
отправить в область опытных бригадиров колхозов, рядовых колхозников,
трактористов и других из отдельных приместечковых и других еврейских
колхозов».
Таким образом, объявление
Биробиджана Еврейской автономной областью — при наличии лишь
сравнительно небольшого еврейского меньшинства в составе населения
Биробиджана — носило в основном характер прикрытия для
полу-принудительной колонизации Биробиджана евреями, отнюдь не во имя
разрешения проблемы еврейской нужды (и тем более не для разрешения
еврейской национальной проблемы), а в целях заселения пограничной
области, которую было бы опасно оставить незаселенной и, может быть, еще
опаснее заселить лагерниками.
Выше мы видели, что уже
плановые цифры иа 1932 и 1933 годы намечали заметный приток в Биробиджан
и переселенцев не-евреев. В 1934 году курс на широкое привлечение этих
переселенцев был уже взят твердо. Диманштейн в цитированной выше статье,
комментировавшей декрет 7-го мая 1934 года, писал:6
«Республики
должны отдать лучших людей, годных для нового строительства в сложных
условиях Дальнего Востока. При этом следует подчеркивать, что лозунг
'Весь СССР строит ЕАО' означает в то же время, что наряду с еврейскими
переселенцами, которые должны быть направлены туда в основном,
необходимо дать кадры и нееврейские, которые помогут быстрее выполнить
планы строительства этого богатейшего пограничного района.
Мы не
ставим себе целью скорее создать в ЕАО еврейское большинство, мы
уверены, что это произойдет в силу естественных последствий переселения.
Но не это наша основная цель. Это противоречило бы интернационализму.
На первое место мы ставим расширение и укрепление социалистического
строительства...»
Введение метода «вербовки»,
казалось бы, должно было сказаться резким увеличением притока
евреев-переселенцев в Биробиджан. До известной степени это и случилось,
но результаты переселения по-прежнему далеко отставали от плановых
наметок. План еврейской колонизации Биробиджана намечал переселение в
ЕАО за четыре года более
50.000 человек,6 и еврейское население Биробиджана должно было таким образом достигнуть в
конце второй пятилетки (в 1937 году) около 60.000 тысяч. В
действительности еврейское население ЕАО доходило в 1937 году лишь «до 20.000».7
В качестве стимула к
усилению переселенческого потока в ЕАО коммунистическая пропаганда
начала с середины тридцатых годов более энергично подчеркивать
национальное значение еврейской колонизации Биробиджана. Целям этой
пропаганды в основном и должно было служить объявление Биробиджана в
1934 году Еврейской автономной областью, когда реально Биробиджан такой
областью даже еще и не мог быть. Тем же целям служило и постановление Президиума ЦИК СССР от 29-го августа 1936 года «о советской, хозяйственной и культурной работе ЕАО»,8 в котором намечался ряд конкретных заданий по развитию ЕАО, почти не
привлекших к себе общественного внимания, но которое получило широкую
известность из-за содержавшегося в начале и в конце его упоминания о
еврейской национальной государственности:
«Впервые в
истории еврейского народа осуществилось его горячее желание о создании
своей родины, о создании своей национальной государственности».
И еще раз:
«Президиум
ЦИК СССР выражает уверенность в том, что все рабочие и колхозники ЕАО,
трудящиеся евреи Советского Союза и советская общественность приложат
все усилия к скорейшему разрешению задач по дальнейшему развитию и
укреплению национальной советской еврейской государственности в СССР».
Но это была пропагандистская
формула, заведомо не отвечавшая действительности: уже самый характер
Биробиджана, как ЕАО, был фикцией, да и к тому же, с точки зрения
советского государственного права, национальным автономным областям
вообще не присущ характер государственных единиц, и государственность
начинается лишь с национальных автономных республик.
Аргумент о еврейской
государственности должен был облегчить «вербовку» переселенцев для ЕАО,
особенно для ее сельскохозяйственной колонизации. К этому времени
выяснилось, что при продолжающемся падении процента
сельскохозяйственного населения Биробиджана область не может
обеспечивать своих потребностей в сельскохозяйственных продуктах;
усиление сельскохозяйственной колонизации — для сохранения формально
еврейского характера области — стало поэтому одной из основных задач
еврейской переселенческой политики, и цитировавшееся только что
постановление от 29-го августа 1936 года настойчиво требовало, «чтобы в
центре внимания областных органов стояло прежде всего сельскохозяйственное переселение».9
При этом по-прежнему
намечались максималистские темпы переселения вообще и тем более высокие
темпы сельскохозяйственного переселения: с 1936 до конца третьей
пятилетки, т. е. по 1942 год, ЕАО должна была принять «не менее 150.000
новых переселенцев», причем в составе их должно было быть «не менее 40-50% колхозников».1 0
Но дальнейшее развитие ЕАО
было чрезвычайно затруднено разгромом в 1937 году руководящих кадров
области. Это не было мероприятие, направленное специально против ЕАО;
страшной «чистке» подвергся в это время весь советский и
коммунистический партийный аппарат, во всей стране, и особенно
опустошительный характер носил при этом разгром руководящих кадров во
всех национальных республиках и областях. Руководство ЕАО было сметено целиком.1 1 Ему на смену пришли новые люди, но работа по переселению и по консолидации области надолго была ослаблена.1 2
В этой обстановке уже а
приори следовало ожидать, что дальнейшее развитие еврейской колонизации
Биробиджана будет протекать гораздо труднее и гораздо медленнее, чем это
намечалось в официальных планах. К сожалению, данных о дальнейшем
развитии Биробиджана после 1937 года почти нет, а ликвидация летом 1938
года Комзета, а вскоре и закрытие газеты «Эмес»13 еще более затруднили изучение развития ЕАО. Точно известна лишь
численность населения ЕАО по переписи населения 17-го января 1939 года: в
это время население ЕАО достигало
108.419 человек.14 Но количество евреев в Еврейской автономной области оставалось тайной, и
мы не узнаем его и от Зингера, которому при составлении его последних
работ (1941 и 1948 годов) были доступны и неопубликованные материалы
переписи. А это значит, что еврейское население Биробиджана продолжало
оставаться низким.
Результаты
сельскохозяйственной колонизации оказались еще менее благоприятными, чем
общие результаты еврейской колонизации Биробиджана. Выше уже
отмечалось, что ко времени объявления Биробиджана в 1934 году Еврейской
автономной областью еврейское население его достигало лишь 8 с небольшим
тысяч, среди которых было лишь около 1.500, или менее одной пятой,
колхозного населения. В 1936 году решено было резко усилить
сельскохозяйственную колонизацию ЕАО. Диманштейн писал тогда — говоря о
планах на ближайшие годы — о 40-50% колхозников в составе новых
переселенцев (евреев и неевреев). Разрабатывая в 1937 году
переселенческий план для ЕАО на третью пятилетку (1938/42 годы),
дальневосточные и биробиджанские плановики намечали иммиграцию в ЕАО в
течение пяти лет 100.000 человек, в том числе около 6.500 семей, т. е.
около 25 тысяч человек, для колхозов; они должны были создать от 50 до
60 новых колхозов по 100-150 семей в каждом.1 5 Сколько среди этих новых переселенцев должно было быть евреев, наш автор не сообщает; число их, во всяком случае, должно было быть значительно.
В действительности еврейская
сельскохозяйственная колонизация ЕАО во второй половине тридцатых годов
протекала очень медленно, может быть, даже медленнее, чем до
постановления 29-го августа 1936 года. Для 1939 года подробные данные о
еврейских колхозах в ЕАО имеются в выпущенной издательством «Эмес» в
Москве в конце 1939 года брошюре, предназначенной для ознакомления новых
переселенцев с ЕАО. Всего еврейских колхозов было в ЕАО в 1939 году 18;
из них только два возникли после 1937 года, и в них в обоих вместе была
в 1939 году лишь 91 семья в составе 379 душ.1 6 И это вместо ожидавшихся тысяч. Но и дальше, до самого вступления
Советского Союза в войну, ничто не изменилось: в книге Зингера,
выпущенной в конце 1941 года, показаны все те же 18 еврейских колхозов в
ЕАО (из общего количества 60 колхозов в области).1 7
Для 1939 года в упомянутой только что брошюре имеется большое количество данных для отдельных еврейских колхозов,1 8 анализ которых позволяет составить более отчетливое представление о
еврейских колхозах в ЕАО. Из пяти районов ЕАО еврейские колхозы более
или менее окрепли в двух районах: в Биробиджанском районе,
ориентирующемся на снабжение гор. Биробиджана сельскохозяйственными
продуктами, имелось 5 еврейских колхозов, насчитывавших 257 колхозных
семей, и в Сталинском районе, вдоль берега Амура, ориентирующемся на
сбыт хлеба и других сельскохозяйственных продуктов по реке в Хабаровск,
Владивосток и др., имелось 4 еврейских колхоза с 160 семьями. Всего в
этих девяти колхозах было 417 семей; для семи из этих колхозов имеются и
данные о количестве душ: всего в этих семи колхозах было 364
крестьянских семьи в составе 1.348 человек, в среднем по 3,7 человека на
семью.
В остальных трех районах ЕАО
имелось по три еврейских колхоза, частью «в стадии организации» (в
Ленинском районе), частью почти без зернового хозяйства (в Бирском и
Смидовичском районах) с преобладанием огородного и молочного хозяйства.
Для этих девяти колхозов в нашей брошюре нет данных о числе колхозных
семей в них (за одним исключением: в колхозе им. Куйбышева в Ленинском
районе 11 колхозных семей) ; но уже а приори можно не сомневаться, что
оно значительно ниже, чем в первых девяти колхозах, и общее число
еврейского колхозного населения в ЕАО достигало в 1939 году максимум
700-750 семей, т. е.
не более 3.000 человек. Возможно, что еще какое-то количество
евреев-переселенцев работало в совхозах области. Молчание об этом
еврейских советских авторов заставляет думать, что число это очень
невелико, и общее количество евреев, занятых в сельском хозяйстве,
составляло ко времени вступления Советского Союза в войну лишь ничтожную
часть — менее одной шестой — всего еврейского населения ЕАО.
Биробиджанская
сельскохозяйственная колонизация — даже и для той небольшой частицы
советского еврейства, которая переселилась в ЕАО, — так и не разрешила
проблемы оздоровления экономической структуры еврейского населения. При
скромных масштабах Биробиджанской промышленности, в которой евреи к тому
же далеко не преобладают, и при слабой роли евреев в Биробиджанском
земледелии, Биробиджанское еврейство по своей экономической и социальной
структуре напоминало еврейство тогдашних украинских и белорусских
небольших городов и местечек, с несколько большей, чем в современных
украинских городках и местечках, ролью евреев в административном
аппарате, особенно в городе Биробиджане, в котором процент евреев среди
населения значительно выше, чем в области в целом.
4. ЕВРЕЙСКАЯ КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В БИРОБИДЖАНЕ
Скромные итоги еврейской
колонизации Биробиджана уже сами по себе предопределяли, что еврейская
культурная жизнь в ЕАО не может получить широкого развития.
Основа для развития
еврейской культуры в Биробиджане, казалось, первоначально была создана:
еврейский язык (идиш) был признан в Биробиджане равноправным с русским
еще до объявления Биробиджана Еврейской автономной областью. Или вернее:
еврейский язык был объявлен равноправным с русским языком, но никогда
фактически этим равноправием не пользовался. Внешне равноправие
еврейского и русского языков нашло свое выражение в том, что при
переименовании станции Тихонькая в город Биробиджан название станции на
вокзале было обозначено по-русски и по-еврейски и на углах улиц в городе
названия их тоже обозначались на двух языках. После объявления ЕАО
значение еврейского языка формально даже выросло. Была сделана попытка
признать еврейский язык обязательным языком делопроизводства во всех
советских учреждениях области. Это был несомненный бюрократический
перегиб. В области, где евреи составляли лишь меньшинство
населения, тем более лишь скромное меньшинство, объявление еврейского
языка обязательным языком делопроизводства явно не имело оправдания да и
не могло иметь успеха. Что было возможно и необходимо — особенно ввиду
намечавшегося большого притока евреев-переселенцев — это обеспечить
обслуживание евреев-переселенцев в государственных и общественных
учреждениях на еврейском языке. Но для этого совсем не было
необходимости объявлять употребление еврейского языка общеобязательным.
Но постановление об
обязательности еврейского языка, повидимому, никогда и не принималось
всерьез. Приведу здесь выдержку из корреспонденции из Биробиджана в «Эмес» от 8-го августа 1936 г.:1
«Заведующий
финотделом тов. Левицкий имел столкновение со своим сотрудником,
который сдал в печать официальное сообщение в обе биробиджанские газеты
(еврейскую и русскую). Тов. Левицкий считает, что надо было печатать
только в русской газете, так как еврейская газета не носит официального
характера...
Из 15
еврейских колхозов в области только два ведут свое делопроизводство
по-еврейски. В ряде промысловых кооперативов работа ведется по-русски.
Даже в техникуме по механизации сельского хозяйства все специальные
предметы преподаются по-русски.
Мы знаем о
целом ряде ответственных работников, что они выступают на собраниях
еврейских трудящихся не иначе, как по-русски... Мы могли бы привести ряд
примеров деятелей, которые друг с другом говорят по-еврейски, но
выступать
— выступают по-русски.
Ведь
известно, что в ЕАО еврейский язык это государственный язык. Но этого не
хотят знать многие работники в области, как, например, тов. Дикштейн,
секретарь биробиджанского горкома партии, тов. Певзнер, член президиума
облисполкома, как упомянутый уже выше тов. Левицкий и др.»
В другой, особенно пространной корреспонденции из Биробиджана в «Эмес» от 2-го апреля 1937 года мы читаем:
«Еще в
сентябре 1935 года обком партии и президиум облисполкома опубликовали
постановление о переводе на еврейский язык делопроизводства промысловых
кооперативов, Биробиджанского горсовета и еврейских сельсоветов.
Согласно этому постановлению облисполком должен был вести по-еврейски
всю переписку, протоколы и постановления президиума. Аналогичные
постановления принимались и позже, в 1936 году, но что же происходит в
действительности?
Несколько
дней назад одна биробиджанская организация внесла предложение в
президиум облисполкома по-еврейски. Сотрудница секретариата облисполкома
вертела документ на все лады и не могла понять, что он значит: она
абсолютно не владеет еврейским языком...
Все, кто
приходят к председателю облисполкома или его заместителю, обращаются все
к той же секретарше, не знающей ни слова по-еврейски. Это 'образец'
обслуживания посетителей Совета на их родном языке. Само собой понятно,
что и в отделах облисполкома еврейские посетители не обслуживаются на их
родном языке (в земотделе, в отделе здравоохранения).
Большинство
ответственных работников облисполкома не только не ценят огромного
политического значения обслуживания трудящихся на их родном языке, но
относятся к этому вопросу с известным пренебрежением. Например,
заведующий облздравотделом тов. Гуртовой, говорящий по-еврейски, считает
необходимым разговаривать с посетителями и отвечать им только
по-русски. Заведующий финансовым отделом тов. Левицкий 'принципиально'
не говорит по-еврейски, хотя он плохо говорит по-русски... Земотдел ЕАО
забыл, что в области имеются еврейские колхозы. Переписка с еврейскими
колхозами ведется Земотделом исключительно по-русски. Делопроизводство
еврейских колхозов ведется по-русски».
Корреспондент «Эмес»
сообщает далее, что в Биробиджане были организованы курсы для советских
служащих по изучению еврейского языка, но «эти кружки уже большей частью
распались».
Среди вопросов еврейской
культурной жизни исключительное значение имеет, конечно, вопрос о школе.
Сводных данных о развитии еврейской школы в Биробиджане никогда
опубликовано не было, но из отдельных сообщений в еврейской печати можно
составить себе общее представление об этом развитии. Лещинский собрал в
своей уже цитировавшейся книге эти сообщения.2 Привожу их в сжатом виде:
В «Эмес» от 16-го декабря
1932 года сообщалось, что в городе Биробиджане к этому времени еще не
было ни одной еврейской школы. В провинции, однако, еврейская школа уже
делала первые робкие шаги. «Эмес» от 9-го июня 1935 года сообщила, что в
1931/32 году, т. е. в четвертую зиму после начала еврейского
переселения в Биробиджан, в школах с еврейским языком преподавания
обучалось 250 детей. В 1932/33 году число еврейских школьных
«комплектов» (т. е., повидимому, классов) достигло 36, в 1934/35 году,
т. е. через два года, 65 с 1.114 учащимися и в 1935/36 году число
школьных «комплектов» должно было предположительно достигнуть 92. Для
1938 года общее число школ в ЕАО показано в харьковском «Штерн» (от 10-го января 1939 года) равным 113 с
15.834
учащимися, среди них общее число еврейских школ достигало 25, т. е.
число «комплектов», может быть, достигало 150 или больше (но число
учащихся в еврейских школах при этом показано не было, что заставляет
думать, что число это было непропорционально низко). — Но и эти
еврейские школы просуществовали недолго; в годы войны, как это будет еще
показано, все это исчезло.
1936-1938 годы были годами
наивысшего развития еврейской школы в ЕАО, если оставаться строго в
области чисто количественных критериев, и, вероятно, 1937 год был высшей
точкой этого развития. Качественно уже в эти годы начался резкий упадок
еврейской школы в ЕАО, связанный с начавшейся во второй половине 1936
года большой чисткой, проводившейся в ЕАО с исключительной энергией.
Большая чистка была
воспринята в ЕАО особенно болезненно еще и потому, что два с небольшим
года от провозглашения ЕАО до начала большой чистки были в еврейской
среде годами расцвета Биробиджанских иллюзий, иллюзий о превращении ЕАО в
еврейский культурный центр, расширяющий свое влияние далеко за пределы
области и становящийся национальным культурным центром для всего
советского еврейства и даже в каком-то смысле центром притяжения для
еврейства заграницей. Эти иллюзии стимулировались и органами власти, как
это особенно отчетливо сказалось в постановлении ЦИК СССР от 29-го
августа 1936 года — по какой-то иронии истории изданном перед самым
концом этого периода — «О советском хозяйственном и культурном
строительстве Еврейской автономной области».3 Отметив, что с провозглашением Еврейской автономной области
«осуществилось» (!) «горячее желание еврейского народа о создании своей
национальной государственности» (см. выше), постановление подчеркивает:
«Еврейская автономная область становится центром советской национальной еврейской культуры для всего трудящегося еврейского населения...
Среди еврейских трудящихся масс усиливается тяга и внимание к Еврейской
автономной области; развивается стремление к переселению в Еврейскую
автономную область не только среди евреев СССР, но и зарубежных» (подчеркнуто мною).
В этой связи стоит отметить, что постановление Президиума ЦИК СССР от 27-го марта 1936 г. о плане переселения в ЕАО на 1936 год намечало переселение в область за год 6.ООО человек из разных областей Советского Союза и 4.000 трудящихся евреев из-заграницы.4
С. Диманштейн, комментируя постановление 29-го августа 1936 года, писал:5
«Важнейшее
значение для закрепления переселенцев на новых местах имеет организация
культурного обслуживания их. Это важно для выходцев из городов, имеющих
значительные культурные потребности, но это еще важнее для укрепления государственности, которая имеет в виду не только материальное устройство компактных масс евреев, но и создание мощной национальной культуры с социалистическим содержанием...
Надо добиваться привлечения крупных и лучших сил из числа культурных работников для постоянной работы в области,
создать еврейские научные учреждения по изучению истории, языка,
литературы и по изучению самой ЕАО. Надо помочь области в ускорении
темпов культурного строительства путем вербовки квалифицированных кадров
и в первую очередь из числа заканчивающих еврейские учебные заведения»
(подчеркнуто мною).
Возможно, что эта установка в
значительной мере диктовалась стремлением оказать благоприятное для
Советского Союза влияние на общественное мнение заграницей. Но в
какой-то мере влияние ее несомненно сказалось положительно и на
еврейской культурной жизни в ЕАО. Это влияние было бы значительнее, если
бы не страшная катастрофа, которую пережила ЕАО в годы большой чистки и
которая внезапно обрушилась на нее в момент высшего расцвета ее
иллюзий.
По некоторым сведениям,
предоблисполкома ЕАО, т. е. лицо, занимавшее в области высший пост в
советской иерархии, профессор Либерберг, член-корреспондент Украинской
Академии Наук, был арестован уже в августе 1936 года.6 После этого он исчез бесследно и навсегда. Его судьбу вскоре разделил
секретарь обкома, т. е. глава партийной иерархии ЕАО, Хавкин. За ним
последовали новые председатели облисполкома и секретари обкома и
множество лиц, занимавших меньшие посты. Особенно широко чистка охватила
работников еврейской культуры. Чистка культурной и общественной элиты
проводилась с большой энергией с 1936 по 1939 года по всему Советскому
Союзу и, в частности, во всех меньшинственных национальных группах. Но,
по меткому замечанию Б. Ц. Гольдберга, «во всех советских чистках
чистили видных деятелей национальной культуры, но сама культура могла
продолжать развиваться при новом руководстве; только в отношении евреев было иначе: здесь ликвидировалась самая культура».7 Конечно, это не нужно понимать буквально: коекакие работники еврейской
культуры не были ликвидированы, хотя деятельность их, как работников
еврейской культуры, очень значительно сузилась. Но принципиальная
разница была в следующем: ни у какой другой национальности национальная
культура, как таковая, не вызывала против себя таких подозрений и такой
острой враждебности властей, как это было с еврейской культурой. И
только в отношении еврейской культуры дошло до того, что в библиотеках
широко изымались книги на еврейском языке, независимо от их содержания,
что частные лица, у которых находили книги на еврейском языке, за это
одно подвергались репрессиям, что поэтому многие сами уничтожали
имевшиеся у них дома еврейские книги, которые по своему содержанию
отнюдь не могли бы представлять опасности для их владельцев. В ЕАО в
последние годы перед войной все это сказалось особенно болезненно.
Это, конечно, очень
неблагоприятно отразилось в ЕАО на еврейской печати. С печатью с самого
начала положение здесь сложилось мало благоприятно. Осенью 1930 года,
правда, начала выходить небольшая газета «Биребиджанер Штерн» (вскоре
переименованная в «Биробиджанер Штерн»). Это было лишь сокращенное
еврейское издание «Биробиджанской Звезды» с добавкой небольшого
местного, главным образом, колхозного, еврейского материала. К концу
тридцатых годов «Биробиджанер Штерн» почти совсем увяла. Согласно данным
за 1939 год (это последние иемющиеся у нас данные для периода до
войны), в ЕАО выходили две «центральные» газеты — «Биробиджанская
Звезда» и «Биробиджанер Штерн», первая в количестве 14.700, вторая в
количестве 1.000 экземпляров (кроме того, 4 небольшие районные газеты, все по-русски).8 Если принять во внимание, что заметная часть скромного тиража еврейской
газеты распространялась в обязательном порядке, ничтожная роль еврейской
прессы в ЕАО выступает с полной очевидностью.
Наметившееся было в
руководящих советских кругах, в середине тридцатых годов, незадолго до
«большой чистки», более положительное отношение к вопросу о развитии
еврейской культуры в ЕАО, нашедшее себе особенно отчетливое выражение в
известном уже читателям постановлении ЦИК СССР от 29-го августа 1936
года, успело отразиться созданием в ЕАО трехмесячного журнала «Форпост»,
в редакционную коллегию которого вошли и несколько
известных писателей и журналистов, остававшихся в Москве (Бергельсон,
Диманштейн, Литваков). Журнал, хотя и неаккуратно, продолжал выходить и
после начала чистки, постепенно хирея, чтобы в 1940 году вовсе
прекратить свое существование.
Иа еврейской культурной жизни в ЕАО в годы войны и в послевоенные годы я остановлюсь ниже.
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:07 | Сообщение # 14 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| 5. БИРОБИДЖАН В ГОДЫ ВОЙНЫ
В еврейской среде заграницей
в годы войны широко циркулировали слухи, будто в Биробиджан в большом
числе направлялись еврейские беженцы из областей, оккупированных
немцами, и что еврейское население Биробиджана за эти годы значительно возросло.1 В действительности этого не было. Повидимому, уже в первый период 2-ой
мировой войны, до нападения Гитлера на Советский Союз, в период «дружбы»
между Советским Союзом и гитлеровской Германией, еврейское переселение в
Биробиджан совершенно прекратилось: выше мы видели, что с 1939 по 1941
год в Биробиджане не возникло ни одного нового еврейского колхоза, хотя,
согласно плану на третье пятилетие (1938-1942), годы эти должны были
быть годами интенсивной еврейской и не-еврейской сельскохозяйственной
колонизации Биробиджана. С момента вступления Советского Союза в войну
еврейского переселения в Биробиджан во всяком случае уже больше не было.
Позже секретарь Биробиджанского обкома компартии и член Верховного
Совета СССР А. Бахмутский прямо писал в «Айникайт» (от 1-го февраля 1947
года), что «в годы войны переселение в нашу область (т. е. .в ЕАО) было
остановлено». Повидимому, это относилось не только к еврейскому, но и к
не-еврейскому переселению в Биробиджан. Для этого были, может быть,
серьезные причины и независимо от отношения власти к еврейской
колонизации Биробиджана: это — стратегическое положение Биробиджана и
вызываемая военными нуждами невозможность загружать восточно-сибирский
транспорт переселенческими перевозками.
За годы войны еврейское
население Биробиджана, повидимому, даже сократилось: в пользу этого
предположения говорит резкое сокращение еврейского сельскохозяйственного
населения. Шифра Кочина, колхозница из колхоза «Вальдгейм» и тоже член
Верховного Совета СССР, писала в «Айникайт» от 21-го марта 1946 года о
еврейских колхозах Биробиджана: «Единственная трудность, которая перед
нами встает в колхозах, — это недостаток людей. Я могу
назвать ряд колхозов (им. Кагановича, им. Кирова и др.)> где число
еврейских семей достигает всего десяти». Но колхозы, названные Кочиной,
это колхозы Биробиджанского района, до войны относительно окрепшие (см.
выше), и в колхозе им. Кагановича насчитывалось до войны не десять, а 47, в колхозе им. Кирова 67 еврейских семей.2 О сокращении не только сельского, но и городского еврейского и,
'вероятно, и не-еврейского населения Биробиджана, повидимому, говорит и
другое замечание Кочиной в той же статье, — о наличии в ЕАО
подготовленного свободного жилищного фонда для приема 11.000 новых
переселенческих семей. В том же номере «Айникайт» от 21-го марта
1946 года помещена и статья
А. Бахмутского «Сила сталинской национальной политики», в которой автор
отмечает наличность в городах, рабочих поселках и колхозах ЕАО свободных
жилищ для приема «нескольких десятков тысяч новых переселенцев».
Вероятно, эти цифры подготовленной свободной жилой площади и у Кочиной, и
у Бахмутского несколько преувеличены. Они во всяком случае говорят не о
росте населения Биробиджана за годы войны, а о каком-то его сокращении.
О вероятном сокращении за годы войны не только сельского, но и
городского населения Биробиджана говорит и тот факт, что валовая
продукция государственной промышленности упала в ЕАО с 1940 по 1945 год на треть.3
О еврейской культурной жизни
в Биробиджане в годы войны почти нечего сказать. Тут все замерло, и
только еврейский театр еще как-то прозябал. Шмерл Качергинский, в своем
известном письме к Лещинскому, сообщает, что встретился в Москве в 1945
году с биробиджанскими евреями, от которых он узнал, что к этому времени
в Биробиджане вообще уже не существовало еврейской школы и что лишь в
двух школах еще преподавалась еврейская литература.4 Даже местная еврейская газета прекратила во время войны свое
существование и «Биробиджанская Звезда» печатала время от времени одну
страницу поеврейски. В первой половине 1945 года, правда, «Биробиджанер
Штерн» была восстановлена в качестве двухстраничной газеты, небольшого
формата, выходившей 1-2 раза в неделю.5
б. ПОСЛЕВОЕННОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ ИДЕИ БИРОБИДЖАНА: 1946-1948
После окончания войны официальная политика в вопросе о еврейской колонизации Биробиджана пережила
было какие-то неожиданные колебания. В правительственных кругах вновь
возникла мысль о массовом заселении Биробиджана евреями, на этот раз
польскими евреями, пережившими войну в Советском Союзе частью в лагерях,
частью в ссылке, частью в качестве беженцев. Об этом сохранилось
свидетельство польско-еврейского журналиста Леона Ленемана, в 1944-1946
годах ответственного работника польского бюро печати в Москве (Полпресс),1 хорошо осведомленного о советско-польских отношениях того периода. В 1945
году, во время переговоров советского правительства с Польским Комитетом
Национального Освобождения о репатриации поляков, советское
правительство настаивало было на том, чтобы репатриация захватила только
поляков в тесном смысле и не распространялась на польских евреев,
численность которых определялась приблизительно в 200.000. Польские
евреи вместо Польши должны были быть отправлены в Биробиджан.2 Мысль эта натолкнулась на решительное сопротивление поляков, настаивавших на
репатриации польских евреев на общем основании (особенно настаивал на
этом Зигмунд Модзелевский, будущий польский министр иностранных дел), и
была оставлена.
Вопрос о возобновлении
переселения в Биробиджан советских евреев в это время еще не ставился,
чем особенно подчеркивалось, что вопрос о поселении польских евреев в
Биробиджане был выдвинут во имя целей, не связанных с еврейскими
интересами.
Может быть в связи с этой
неудачей проекта переселения в ЕАО польских евреев, но, вероятнее, по
иным мотивам, чем лежавшие в основе этого проекта, менее далеким от
интересов еврейства, в руководящих советских кругах в 1946 году начало
вновь складываться положительное отношение к колонизации Биробиджана
советскими евреями. Возобновилось переселение евреев в ЕАО самотеком,
небольшими ручейками, но в декабре 1946 года выехал уже — из Винницы — и
первый организованный эшелон еврейских переселенцев, прибывший в
Биробиджан в январе 1947 года. Бахмутский писал об этом в мае 1947 года:3
«Кроме
Винницких товарищей в последний год приехало к нам в область
значительное число переселенцев (около 500 семей) из других мест,
приехали группами и в одиночку. Несколько десятков семей переселились из
Крыма (из Джанкойского, Азовского и других районов), многие приехали из
Киевской, Днепропетровской, Житомирской, Полтавской, Кемеровской,
Новосибирской областей и из среднеазиатских республик...
Каждый день из разных углов Советского Союза приходят письма от евреев,
выражающих желание переселиться в ЕАО. Коллективные заявления поступили
более чем от 200 семей из Киевской области, более чем от 100 семей из
Житомирской, от 50 семей из Полтавской, Днепропетровской, Одесской,
Кемеровской и Крымской областей».
Вслед за первым Винницким
эшелоном были организованы второй и третий Винницкие эшелоны и эшелоны
из Херсонской, Николаевской, Днепропетровской, Крымской областей, всего
до июля 1948 года 9 эшелонов еврейских переселенцев в составе 1.770 семей.4 Повидимому еще значительнее было вне-эшелонное еврейское переселение. Весною 1948 года Бахмутский писал:5
«Кроме
переселенцев, приезжающих в область в организованном порядке, т. е.
эшелонами, в область приезжают люди и в индивидуальном порядке. За
последние полтора-два года в область прибыло более 20.000 еврейских
трудящихся».
Приведенная Бахмутским цифра
в 20.000 еврейских переселенцев с 1946 до весны 1948 года, вероятно,
несколько преувеличена. К этому времени эшелонами прибыло около 1.500
семей, т. е. максимум 5-6 тысяч человек, а послевоенная вне-эшелонная
еврейская иммиграция в Биробиджан к маю 1947 года достигала лишь 5О0
семей, т. е. максимум 2 тысячи человек. Чтобы с мая 1947 до апреля 1948
года, т. е. менее, чем за год, в ЕАО прибыли в неорганизованном порядке
12-13 тысяч евреев переселенцев, не кажется вероятным. Но и при очень
настороженном отношении к опубликованным цифрам можно, кажется, принять
за данное, что вне-эшелонное переселение евреев в Биробиджан в 1946-1948
годах приняло значительные размеры, небывалые в истории ЕАО.
В приведенных выше
сообщениях поражает тот факт, что огромное большинство переселенцев
приехало из Украины и из Крыма: организованное переселение целиком шло в
эти годы оттуда; но и в стихийном переселенческом потоке лишь небольшую
часть составляли переселенцы из Западной Сибири (Кемеровская и
Новосибирская области) и из средне-азиатских республик, т. е. из мест
сосредоточения в годы войны эвакуированных и беженцев. Но на Украине и в
Крыму, ко времени освобождения от немецкой оккупации евреев не осталось
вовсе, и переселенцы, уехавшие отсюда в Биробиджан в 1946 и в
последующие годы, это евреи, вернувшиеся на Украину и в Крым из
эвакуации. Факт неожиданно прорвавшейся массовой тяги реэвакуированных евреев
в Биробиджан бросает яркий свет на тяжелую обстановку, в которой
реэвакуированные оказались по возвращении на бывшие родные места.
Обострившееся под влиянием событий последних лет национальное чувство
особенно остро реагировало на многочисленные проявления антисемитизма и
на еще более распространенное равнодушие по отношению к антисемитизму.6 И в Биробиджан потянулись не выбитые из колеи, незнающие, как вновь
стать на ноги на старых местах, а люди, которые могли бы пустить корни
на месте или даже уже пустили их. Об этом единодушно свидетельствуют все
сообщения печати. Вот, например, как в беседе в редакции «Айникайт»
подытожил свои впечатления от поездки на Украину и в Крым для подготовки
эшелонов переселенцев зампред облисполкома ЕАО Абрам Ярмолицкий:7
«Везде, где
мне пришлось быть, я встречал в еврейском населении огромный интерес к
ЕАО. И не только интерес. Многие трудящиеся — колхозники, рабочие,
служащие, представители интеллигенции — выражают горячее желание лично
принять участие в строительстве еврейской государственности в СССР и
ждут лишь возможности переселиться. Правда, сейчас зима и многие семьи,
особенно с маленькими детьми, решили отложить отъезд до весны. Но
нашлось немало таких энтузиастов, которых не остановила зима. С Крымским
эшелоном уехали 252 семьи, с Херсонским 248, с Николаевским 114, всего
614 семей.
Состав
переселенцев вызывает у нас высшее удовлетворение. Из упомянутых 614
семей мы имеем 255 семей колхозников, поднявшихся в дорогу со всем своим
добром, и они собираются укрепить старые и основать новые колхозы...»
В этой характеристике
положения заслуживают внимания две черты: тяга в Биробиджан, чтобы
принять участие в строительстве «еврейской государственности», и высокий
процент колхозников среди переселенцев. Упоминания о желании
переселенцев принять участие в строительстве еврейской государственности
встречаются и почти во всех — очень многочисленных — сообщениях
«Айникайт» о беседах с переселенцами при формировании эшелонов, перед
отправкой и в пути. Чтобы все это было навеяно официальной пропагандой,
не кажется вероятным: выдвигание идеи еврейской государственности как-то
плохо укладывается в рамки той политики, которая велась в Биробиджане.
Представляется более вероятным предположение, что официальные круги лишь
пытались канализировать усилившиеся в еврейской среде, особенно среди
реэвакуированных, национальные настроения и использовать их в интересах
колонизации далекой окраины.
Высокий процент колхозников —
другая черта, говорившая о глубоких сдвигах в настроениях еврейского
населения Украины и Крыма. Данные о занятиях новых переселенцев в
Еврейской Автономной Области подкрепляют это впечатление: из 1.500
семей, приехавших с первыми шестью эшелонами (по январь 1948 года
включительно), 400 семей из Винницкой, Херсонской, Николаевской и
Крымской областей (последние три были до войны центрами еврейского земледелия) вошли в ЕАО в колхозы.8 Из 1.770 семей, приехавших с девятью эшелонами (по июнь 1948 года включительно), 830 — почти половина! — пошли на работу в колхозы, совхозы и машинно-тракторные станции.9 Это была новая черта в развитии Биробиджана, и она могла бы, при
благоприятных условиях, знаменовать начало формирования социальных
предпосылок для действительного создания в Биробиджане того, что, по
условной советской терминологии, можно было бы назвать советской
еврейской национальной государственностью.
К лету 1948 это развитие,
повидимому, достигло своего апогея. Во второй половине 1948 года в
еврейской политике компартии начали преобладать новые настроения, и в
этой связи, видимо, решено было попридержать, а вскоре и вовсе
остановить еврейское переселение в Биробиджан. «Айникайт» продолжала еще
выходить почти до конца 1948 года, но о новых эшелонах переселенцев в
Биробиджан в ней уже не было сообщений, как не было больше и сведений о
новых тысячах «неорганизованных» переселенцев. А после внезапного
закрытия «Айникайт» Биробиджан оказался отделенным от внешнего мира еще
более непроницаемым «железным занавесом», чем даже Советский Союз в
целом.
7. ЗАКАТ
Закрытие в конце 1948 года
Еврейского Антифашистского Комитета и газеты «Айникайт» и массовые
аресты по всей стране еврейских культурных и общественных деятелей
сказались в ЕАО еще болезненнее, чем «большая чистка» второй половины
тридцатых годов. Сейчас все это было и психологически тяжелее. В
тридцатых годах было общее бедствие: оно обрушилось на весь Советский
Союз и, в частности, с особенным упорством на все сколько-нибудь
значительные национальные меньшинства и среди них с исключительной
энергией на еврейских общественных работников в ЕАО. Сейчас это было
специфическое еврейское бедствие — не в ЕАО только, а по всему
Советскому Союзу, —
другие национальные меньшинства специальным репрессиям в это время не
подвергались, и разгром еврейской элиты развязывал в официальных кругах и
в какой-то мере и в стране вообще антисемитские настроения.
Еврейское переселение в
Биробиджан, как было показано выше, было остановлено еще за несколько
месяцев до разгрома Еврейского Антифашистского Комитета, что в каком-то
смысле было предвестником надвигавшегося на советское еврейство нового
бедствия. Бедствие это в ЕАО приняло особенно трагические формы. Вне
Биробиджана и тем более вне Советского Союза об этом даже мало было
известно. Только сейчас, после третьей поездки Б. Ц. Гольдберга в
Советский Союз (в 1959 году), мы получили из его книги более отчетливое
представление о катастрофе, пережитой евреями в Биробиджане в эти
страшные годы. Это свидетельство Б. Ц. Гольдберга тем более ценно, что
исходит оно от человека, в течение долгих лет бывшего горячим
энтузиастом еврейской колонизации Биробиджана и одним из наиболее
активных деятелей Американского общества содействия этой колонизации
(«Амбиджан»). В своей цитировавшейся выше книге Гольдберг пишет:1
«Антиеврейское
безумие, распространившееся из Кремля в конце 1948 года, не пощадило и
Биробиджана. В действительности, евреи оказались в Биробиджане даже в
худшем положении, чем в других местах. Здесь они были более
экспонированы — жили небольшими группами, где каждый каждого знал, и где
многие участвовали в том, что можно было назвать еврейской общественной
работой. Но любая еврейская активность — любое начинание по
осуществлению еврейских культурных задач в области, все, на чем лежала
печать еврейского, даже если в свое время оно получило официальную
санкцию, превратилось теперь в доказательство преступности. Официальные
обвинения варьировали от попыток искусственного насаждения еврейской
культуры и навязывания ее остальному (не-еврейскому) населению до измены
и шпионажа в пользу иностранного государства.
Крымское
обвинение, выдвинутое против Еврейского Антифашистского Комитета,
превратилось в ЕАО в обвинение в стремлении оторвать Биробиджан от
Советского Союза, передать его Японии и превратить в международную
антисоветскую базу. Это было будто бы частью изменнического плана*
который Михоэльс привез после своего визита в Америку в 1943 году. Те же
два американских журналиста, против которых было выдвинуто обвинение в
деле еврейских писателей в Москве, втянуты были в Биробиджанский
заговор. Они будто бы приехали в 1946 году в Советский Союз, чтобы
проверить, не только как подвигается вперед Крымская операция, но и как развивается 'измена' в Биробиджане».
Стоит отметить, что «два американских журналиста»,
о которых тут идет речь, это сам Б. Ц. Гольдберг и редак
тор нью-йоркской коммунистической «Морген-Фрайхайт».2 Цитируемый нами автор сообщает далее характерные подробности об обвинениях, которые были выдвинуты в ЕАО против арестованных евреев:3
«Одно
обвинение относилось к вещевым посылкам из Соединенных Штатов.
Американские друзья посылали эти вещи в Биробиджан с ведома советских
представителей в Соединенных Штатах. Средства для этого собирались на
публичных митингах, на многих из которых выступали советские
представители. Вещевые посылки перед отправкой в Советский Союз
проходили контроль представителей советского консульства и позже на
советской границе подвергались общему таможенному контролю и отсюда
отсылались в Биробиджан. Все проводилось открыто, дружески, легально, с
ведома и одобрения разных (советских) официальных лиц, высших и нисших.
Тем не менее несчастные люди, принимавшие посылки для Биробиджана и
распределявшие присланные вещи между наиболее нуждающимися, теперь были
арестованы, как изменники, и вся операция была объявлена частью
заговора.
Другое
обвинение сводилось к тому, что экспонаты в еврейском музее не имели
отношения к области и имели целью характеризовать этапы еврейской
истории. Другие экспонаты были выражением буржуазно-националистических
идей; они говорили о единстве еврейского народа, о попытках расширить
'Биробиджанер Штерн', о планах создания еврейского издательства и
еврейского университета — коротко говоря, обо всем, что должно было
придать ЕАО еврейский характер.
Но разве
Биробиджан не означал, что евреям было предложено все это и еще многое
другое? Ответ теперь гласил, что все это 'искусственно', так как
большинство населения составляют не-евреи..., что все это является
проявлениями еврейского национализма, который так же опасен, как и
украинский национализм. К тому же еврейский национализм связан с
еврейскими реакционными кругами и с враждебной Советскому Союзу
еврейской буржуазией заграницей».
О возобновлении еврейского
переселения в ЕАО более уже не было и речи. Да для такого переселения
теперь, может быть, и трудно было бы найти достаточно охотников. Как ни
мало знали вне ЕАО, что там происходит, кое-какие сведения об этом
просачивались, и их было достаточно, чтобы вызвать у советского
еврейского населения настроения настороженности по отношению к
Биробиджану: как бы не попасть
там в ловушку. Больше того: по мере обострения антиеврейской политики в
последние годы жизни Сталина из Москвы начали распространяться слухи о
готовящемся превращении ЕАО в обширную область принудительных работ, по
образцу Воркуты или Колымы, и о готовящейся массовой принудительной
отправке туда советских евреев уже не в качестве переселенцев, а в
качестве лагерников и ссыльных. Смерть Сталина положила конец этим
слухам.
Что же оставалось в эти годы
и что остается еврейского в Еврейской автономной области? Еврейской
школы уже к началу этого периода не было, нет и сейчас. Еврейская
газета, правда, продолжала и продолжает выходить три раза в неделю
небольшим двухстраничным листком, но она является еврейской только по
языку. Интересны наблюдения об этом Словеса, французского
еврея-коммуниста, ездившего в 1958 году в Советский Союз в составе
французской еврейской коммунистической делегации. В отделе периодических
изданий библиотеки им. Ленина в Москве (бывш. Румянцевская) делегаты
рады были установить наличность и еврейской периодической печати:
«Биробиджанер Штерн» и нескольких заграничных еврейских коммунистических
газет (Словес называет нью-йоркскую «Морген Фрайхайт», парижскую «Найе
Прессе» и тельавивскую «Фрай Исроэл»). Но комплект «Биробиджанер Штерн»
находился в состоянии первозданной свежести, а заграничные еврейские
газеты были так замызганы, что иногда их почти невозможно было читать.
На них устанавливается очередь, некоторые записываются для чтения их за
неделю вперед. На вопрос Словеса, обращенный к его соседу по библиотеке
(он читал «Найе Прессе»), почему так велик интерес к заграничным
газетам, а «Биробиджанер Штерн» вовсе не привлекает к себе внимания
читателей, спрошенный ответил: в «Биробиджанер Штерн» нет ничего, что
могло бы его интересовать, — одна-две статьи общего содержания,
переведенные из центральных газет, которые он уже видел, и местная общая
хроника, и ничего о евреях. Разговор (он происходил по-еврейски)
привлек внимание других читателей и принял общий характер, и все были единодушны в оценке «Биробиджанер Штерн».4
Сохранилось название на двух
языках на станции Биробиджан, как и названия многих улиц в гор.
Биробиджане, и кое-где названия учреждений, но в учреждениях всюду
прочно перешли на русский язык. Любопытна в этом отношении эволюция
почтового штемпеля в гор. Биробиджане. Ленеман приводит образец такого
штемпеля для 1935, 1947 и 1955 годов:5 в 1935 и 1947 годах штемпель двуязычный и в 1935 году имеет надпись и по-еврейски: Биробиджан, ЕАО; в 1947 г.
уже только Биробиджан; а в 1955 году уже ничего еврейского не осталось.
Нет почти и еврейской книги.
Исроэл Эмиот, поэт, живший в Биробиджане с осени 1944 года в качестве
корреспондента Еврейского Антифашистского Комитета и входивший здесь в
редакционную коллегию еврейского литературно-общественного альманаха
«Биробиджан», после почти 8-милетних мытарств в концлагерях вернулся в
1956 году в Биробиджан, «амнистированный», но еще не
«реабилитированный». За время его отсутствия здесь открылся большой
книжный магазин Огиз'а. «В нем можно получить советские книги до самых
новых на разных языках; только одного отдела нет: еврейского. В
декоративных целях здесь выставлено несколько старых, пожелтевших и
распадающихся еврейских брошюр. Заведующая книжным магазином, наивная,
честная русская женщина не понимает, что происходит. Она даже спрашивает
меня: 'Разве еврейские писатели перестали творить?'».6 Эмиот нашел лишь очень мало еврейских книг и на полках библиотеки.
Произведения репрессированных еврейских авторов были просто уничтожены.
Большая коллекция Judaica гниет в погребе. У библиотекарши нехватает
духа ее уничтожить, но и держать открыто эти книги на полках она боится.
Из боязни репрессий уничтожили за эти годы имевшиеся у них еврейские книги и многие частные лица.7
Через три года — в мае 1959
года — корреспондент «Ныо Иорк Тайме» Макс Френкель посетил ЕАО. С
еврейскими книгами здесь почти ничего не переменилось. В книжном
магазине Огиз'а даже ничего не знали о вышедшем двумя месяцами раньше
томике избранных произведений Шолом Алейхема (первой вышедшей в
Советском Союзе книге на еврейском языке после 1948 года).8
И, само собой понятно, в эти годы почти совершенно сошла на нет в ЕАО еврейская религиозная жизнь. Это достаточно известно.
**
*
|
| |
| |
| yura | Дата: Воскресенье, 09.06.2013, 04:08 | Сообщение # 15 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 427
Репутация: 0
Статус: Offline
| Что же остается от попытки еврейской колонизации
Биробиджана? Каковы прежде всего количественные итоги
колонизации?
В 1928 году население
Биробиджана достигало 34.000, среди них вовсе не было евреев.
Первоначально предполагалось, что еврейское население Биробиджана
достигнет в 1933 году 60.000, потом был намечен более скромный план, и
еврейское население Биробиджана должно было достигнуть к началу 1934
года 31.100. В действительности к началу 1934 года евреев в Биробиджане
оказалось лишь около 8.200, т. е. меньше 20% населения. Тем не менее
Биробиджан был объявлен Еврейской автономной областью9 в расчете, что еврейское население ее достигнет в конце 1937 года, к
концу второй пятилетки, 150.000 при общей численности населения ЕАО в
300.000. Согласно более скромным планам, как вскоре было намечено,
еврейское население ЕАО должно было достигнуть к концу второй пятилетки
60.000, в действительности же оно достигало в конце 1937 года «до
20.000». Дальнейшее развитие было еще менее благоприятно, так как
страшные годы «большой чистки» прервали относительно удовлетворительное
развитие 1934-1936 годов. Общая численность населения ЕАО по переписи
января 1939 года достигло 107.000, цифра еврейского населения не была
названа, но она наверное не многим превышала, если вообще превышала,
цифру, достигнутую к началу 1938 года. В годы войны еврейское
переселение в ЕАО вовсе прекратилось, и еврейское население области,
вероятно, даже уменьшилось. Но первые годы после войны были годами
небывалого подъема еврейского переселения в Биробиджан.
Это развитие во второй
половине 1948 года было оборвано, еврейское переселение в ЕАО больше уже
не возобновлялось и, повидимому, вскоре начался прямой отлив евреев из
Биробиджана. Но как ни неблагоприятно было это развитие, перепись
населения СССР в 1959 году показала, что и самые пессимистические оценки
его были еще недостаточно пессимистичны. Опубликованные в конце 1962
года данные переписи о группировке населения ЕАО по национальностям
показали, что при общей численности населения ЕАО в январе 1959 года в
162.856 человек в составе его было
127.281, т. е. 78,2%, русских,
14.425, т. е. 8,9 %, украинцев и
14.269, т. е. 8,8%, евреев,
т. е. евреи не составляли даже и одной десятой общей численности населения ЕАО (на все прочие национальные группы приходилось 6.881 человек, или 4,2%).1 0
Опыт колонизации Биробиджана нужно признать тяжелой и для еврейства болезненной неудачей.
ПРИМЕЧАНИЯ Глава 1 :
1
«Первый всесоюзный съезд Озет в Москве. Стенографический отчет», Москва, 1927 г., стр. бб.
2 О делении Крыма на южнобережную, горную и степную области см. «Экономико-географические очерки СССР», книга 9: Б. Шустов «Крымская АССР», Москва-Ленинград, изд. Госплана СССР, 1927 г., стр. 17.
3 См. неопубликованный доклад агронома Джойнта С. Е. Любарского «Привлечение евреев к сельскохозяйственным промыслам и устройство еврейских земледельческих поселений в Крыму» (1924 г.), стр. 16-17 (в частном архиве д-ра И. Б. Розена, бывш. председателя Агроджойнта и представителя Агроджойнта в Советской России).
4 См. неопубликованный доклад С. Е. Любарского, уже в качестве агронома Комзета, «О командировке в Крым с 17-го по 31-ое января 1925 г.», стр. 16а (в архиве Розена).
5 «Известия» от 11-го июля 1926 года.
6 «Первый всесоюзный съезд Озет», стр. 66-67.
7 Д. А. Батуринский, «Земельное устройство еврейской бедноты»,
Озет, М.
1929, стр. 17. — Это были — после денежной реформы 1924 года —
сравнительно полноценные рубли. Достаточно отметить, что средний годовой
заработок рабочего в крупной промышленности достигал в 1929 году 925
рублей («Социалистическое строительство СССР. Статистический сборник»,
Москва, 1936 г., стр. 524).
8 Повидимому, еврейские общественные организации (Джойнт и Агроджойнт) там, где еврейские поселенцы приходили в тесное соприкосновение с местным не-еврейским населением, оказывали помощь и крестьянам не-евреям. На это есть указание в цитированном выше (см. прим. 3) докладе С. Е. Любарского 1924 года:
«Нужно при этом принять во внимание, что, согласно существующим
условиям, одновременно с устройством еврейских поселенцев необходимо
будет оказывать помощь также и местному не-еврейскому населению и что на
это потребуется не менее 33,5% сметы» (стр. 28).
9 Калинин, в цитированной уже выше статье в «Известиях» от 11-го июля 1926 года писал:
«Писем,
записок на митингах, как с подписью, так и без подписи, по еврейскому
вопросу вообще и по переселению евреев в Крым в частности, очень много.
Одни из них явно черносотенцы и антисемитичны, другие, как письмо тов.
Овчинникова, стремятся искренне выяснить, почему евреям ворожит
советская власть. Между прочим, очень характерный штрих: по словам тов.
Грандова (редактора газеты для крестьян 'Беднота' издания ЦК ВКП), за
последние четыре года среди крестьянских писем в
'Бедноту' совершенно не было заметно писем по еврейскому вопросу, лишь
за последнее время они появились в связи с переселением евреев в Крым».
1 0 По данным всесоюзной переписи населения 1926 года, население Биробиджана в границах, намечавшихся в 1927 году, достигало 27.344 человек (См.
«Бирско-Биджанский район Дальне-Восточного края», Труды экспедиции 1927
г. Под редакцией проф. В. Р. Вильямса. Вып. 1-ый: Проф. Б. Л. Брук
«Предварительный сводный отчет экспедиции», Москва, 1928 г., изд.
Комзет, стр. 22). При окоччательном утверждении территории Биробиджана
ее границы были незначительно раздвинуты.
1 1 А. Н. Мережин «О Биробиджане», Москва, изд. Комзет, 1929 г., стр. 10:
«Через
10-15 лет китайцы подойдут плотной массой к рекам Амур и Сунгари.
Манчжурское население достигнет тогда приблизительно тридцати миллионов
человек. Значит, вопрос сводится к тому, удастся ли заселить в ближайшие 10-15 лет Биробиджанскую приамурскую полосу. Если она будет заселена своевременно, то тогда китайская сельскохозяйственная иммиграция станет невозможной».
1 2 Виктор Финк «Биробиджан», «Советское Строительство», май 1930 г., стр. 117. 1 3 Юрий Ларин «Евреи и антисемитизм в СССР», Москва, 1929 г., стр. 184-185. 1 4 См. «Предварительный сводный отчет экспедиции» (см. прим.
10), стр. 6-8.
15 Там же, стр. 79-80.
1 6 Там же, стр. 73.
1 7 Там же.
1 8 Выписка из протокола заседания Президиума ЦИК СССР
28-го марта 1928 года неоднократно перепечатывалась. См., напр., у Мережина (см. прим. 29), стр. 76-77 или по-еврейски в известном сборнике «Идн ин ФССР. Замлбух», под ред. С. Диманштейна, Москва, изд. «Международная Книга» и «Эмес», 1935 г., стр. 177.
Глава 2:
1 Эта спешка сейчас же сказалась тяжелой катастрофой. Виктор Финк, приведя ряд тяжелых фактов, характеризующих ранний период еврейской
колонизации Биробиджана, объясняет их одной изначальной ошибкой:
«... Эта
ошибка заключается в том, что с совершенно непостижимой и ничем не
оправданной поспешностью колонизация Биробиджана была начата, поведена и
ведется без подготовки, без плана, без изучения. От этой поспешности
происходят все беды.
Я нашел на
Тихонькой в бумагах Озет'а три телеграммы, которые очень характерны для
всей постановки переселенческого дела в Биробиджане.
2 мая 1928
г. из Тихонькой телеграфируют в Хабаровск: 'В четверг прибывает 165
переселенцев. Расквартировать невозможно. Срочно вышлите палатки'.
16 мая в
четыре адреса: 'В Тихонькой скопление переселенцев. Помещений совершенно
нет. Четвертый день сильный дождь. Люди болеют. Настроение крайне
напряженное. Дайте срочное распоряжение занять клубы, школы'.
И 31 мая третья телеграмма: 'Фуража (и) продовольствия совершенно нет. Лошади (и) переселенцы голодают'.
Вот что
характеризует подход к биробиджанскому делу! Раньше сгоняют людей, а
потом ломают себе голову над вопросом, что с ними делать. Так оно
повелось с 1928 года» (Финк, см. прим. 30, стр. 120-121).
2 «Барихт фун дер Американер Икор экспертен комисие», Нью Иорк, изд. Икор, 1930 г., стр. 107.
3
Виктор Финк (см. прим. 30), стр. 118-119. — В отчете амери
канской экспертной комиссии, наблюдавшей эти факты вместе с Фин
ком, они не нашли своего отражения.
4 К началу еврейской колонизации Биробиджана население его достигало
32.245 человек; к концу 1930 года оно достигло 38.000, т. е. увеличилось
на 5. 755, из которых только 2.672 составляли евреи; к концу 1931 года
население Биробиджана возросло еще на 6.574 человека, из них евреев
2.453. — Исчислено по данным А. Канторовича ^Перспективы Биробиджана», Москва, изд. «Эмес», 1932 г., стр. 78-79.
5 Текст постановления ВЦИК'а от 30-го сентября 1931 г. см. в «Революция и
Национальности», октябрь-ноябрь 1931 г., стр. 73-74 и по-еврейски в
«Идн ин ФССР», стр. 179.
6
Канторович, стр. 78-79.
7 Отсев (обратничество и уход в другие районы) предполагалось понизить ниже 12%, что дало бы цифру осевших за год в 12.537. См. Канторович, стр. 77-78.
8 Остальные переселенцы должны были распределиться следующим образом: в
промышленности 3.775, в промысловой кооперации 2.700, на транспорте 500,
специалисты и служащие 525 и учащиеся 300.
9 Постановление ЦИК СССР от 7-го апреля 1932 года см. в «Трибуне» № 10/11 от 20-го апреля 1932 года, стр. 8-9. 1 0 С. Диманштейн «Еврейское нацменьшинство на новом этапе», «Революция и Национальности», май 1932 г., стр. 89.
11
Д. Барщевский «15 лет Октября и еврейское землеустройство», «Трибуна» № 27 от 7-го ноября 1932 г., стр. 8.
1 2 «Эмес» от 30-го ноября 1934 года; цитировано у Я. Лещинского «Дос советише иднтум. Зайн фаргангнхайт ун кегнварт», Нью Иорк, изд. «Идишер Кемпфер», 1941 г., стр. 230-231.
1 3 В том числе в колхозах «примерно около 1.500». См. Я. Кантор, «Национальное строительство среди евреев СССР», М., 1933, стр.
126.
14
Кантор,
стр. 118-119. — Остается невыясненным, учитывали ли составители таблицы
естественный прирост еврейского населения Биробиджана; при
малочисленности еврейского населения это не могло иметь значительного
влияния на итоговые данные.
1 5 «Трибуна» от 1-го февраля 1929 г., № 3, стр. 13.
16
Кантор (см. прим. 1) стр. 125-126.
17
В. Z. Goldberg "The Jewish Problem in the Soviet Union. Analysis and Solution" New York, 1961, pp. 185-188.
Глава 3:
1
С. Диманштейн «Еврейская автономная область — детище Октябрьской революции», «Революция и Национальности», июнь 1934 г., стр. 13-14.
2 Там же, стр. 14.
3
Наряду с применением метода «вербовки» для привлечения в ЕАО
переселенцев, в годы второй пятилетки в Биробиджане начал применяться —
и, повидимому, широко — и принудительный труд в собственном смысле
слова. Адольф Гельд,
по поручению американских еврейских рабочих организаций посетивший ЕАО
летом 1936 года, сообщил о постройке нового вокзала в гор. Биробиджане
трудом рабочих из лагеря принудительных работ, расположенного близ
города, и даже по плану и под руководством инженера, отбывавшего свой
лагерный срок («Форвертс» от 8-го сентября 1936 г.).
4 С. Горфинкель «К итогам пленума Озет», «Революция и Нацио
нальности», март 1936 г., стр. 36-37. s С. Диманштейн, стр. 21. 6 Для 1934-36 гг. см. Постановление Президиума ЦИК СССР от
27-го марта 1936 года, «Революция и Национальности», май 1936 г., стр. 93-94; для 1937 года см. С. Е. Чуцкаев (председатель Комзет) «Десять лет Биробиджана», «Власть Советов», апрель 1938 г. (№ 7), стр. 18.
7
Чуцкаев, стр. 16. 8 «Революция и Национальности», ноябрь 1936 г., стр. 146-147. 9 С. Диманштейн («Президиум ЦИК СССР о ЕАО», «Революция
и Национальности», октябрь 1936 г., стр. 54-55) следующим образом комментировал это решение:
«Руководители
ЕАО и организации, содействующие еврейскому переселению, должны сделать
практические выводы из упрека, брошенного на заседании Президиума ЦИК
СССР т. Калининым, обвинившим их в недооценке сельского хозяйства, в недостаточном
внимании к устройству еврейских переселенцев на земле в целях
закрепления еврейской государственности. Необходимо всемерно увеличить
переселение евреев и их устройство в сельском хозяйстве. Основная задача
состоит в том, чтобы через коллективный сельскохозяйственный труд
создать физически и морально здоровое поколение новых людей, сбросивших с
себя специфические пережитки, связанные с печальным прошлым еврейского
народа, с его жизнью в атмосфере еврейского 'гетто', нищенского
ремесленного труда, физического вырождения».
1 0 Там же, стр. 55. — Оставалось неясным, относились ли эти цифры лишь к
еврейским переселенцам или они должны были охватить и переселенцев
не-евреев.
11
Г. Аронсон «Ди идише проблем ин Совет-Русланд», Нью Иорк, 1944 г., стр. 127.
1 2 Для иллюстрации того, как с этого времени писали о тех, кто еще почти
вчера были носителями идеи «национальной советской еврейской
государственности в СССР», приведу слова Чуцкаева
(см. прим.
6, стр. 17-18): «... трудности были еще осложнены и сильно углублены
вредительством троцкистско-бухаринских и буржуазно-националистических
бандитов, выходцев из еврейских контрреволюционных партий (сионисты,
бундисты и др.). Все эти презрен
ные
отщепенцы сознательно срывали из года в год планы освоения и заселения
области, бездушно относились к нуждам прибывающих переселенцев,
способствуя тем самым их массовому отсеву. Особенно чувствительной была
вредительская работа в отношении сельскохозяйственного освоения области и
колхозного строительства, где дело велось на срыв всяких плановых
заданий .. .
Троцкистско-бухаринские
бандиты, лютые враги народа свили свое гнездо на всем Дальнем Востоке и
в частности в ЕАО, на рубежах советской страны, коварно замышляя
отторгнуть от СССР этот цветущий край и отдать его фашистским
интервентам».
1 3 Сообщавший много данных о развитии Биробиджана журнал «Революция и
Национальности» прекратил свое существование еще в начале 1938 года; его
главный редактор С. Диманштейн был арестован и исчез бесследно.
1 4 «Известия» от 2-го июня 1939 года.
15
Б. Троицкий
(раньше Троцкий, зампред Комзета) «Основные вопросы третьего
пятилетнего плана Еврейской автономной области», «Эмес» от 3-го июня
1937 года.
16
А. Гилман «Вое дарф висн ан ибервандерер вегн дер Идишер автономер гегент», Москва, изд. «Эмес», 1939 г., стр. 24, 26-27.
17
Л. Зингер, «Ди банайте Фолк», М., 1941. Издат. «Эмес».
18
Гилман, стр. 23-30.
Глава 4:
Эта и
приводимая ниже корреспонденция из Биробиджана от 2-го апреля 1937 года
цитируются мною по книге Якова Лещинского, стр. 238-240. У Лещинского
приводится еще ряд такого рода сообщений (стр. 237-241), относящихся к
периоду от 1932 до 1938 года. После закрытия «Эмес» в апреле 1938 года
источник этой информации иссяк и до июля 1942 года, когда начала
выходить «Айникайт», еврейских газет в Советском Союзе вообще не
существовало (кроме совсем захиревшей и почти не выпускавшейся за
пределы ЕАО газетки «Биробиджанер Штерн»).
2
Лещи некий, стр. 237 и 241.
3 Текст этого постановления приводится в «Революция и Национальности»,
ноябрь 1936 г., стр. 146-148. — Анализу этого постановления посвящена
статья С. Диманштейна «Президиум ЦИК СССР о Еврейской автономной области», «Революция и Национальности», октябрь 1936 года.
«Революция
и Национальности», октябрь 1936 г., стр. 100. — Стоит отметить
ориентировку авторов постановления Президиума ЦИК СССР 29-го августа
1936 года и предшествовавших ему актов на широкое привлечение еврейских
переселенцев в ЕАО из-заграницы. Эта установка, оказавшаяся вскоре в
кричащем противоречии с официальными настроениями, решительно
победившими в конце 1936 года и трагически окрасившими годы «большой
чистки», конечно, дорого обошлась тем, кто выдвинул эту идею.
5
Диманштейн (см. прим. 3), стр. 237 и 243.
6
Б. Ц. Гольдберг стр. 199.
7 Там же.
8 «Ежегодник Периодических Изданий, 1939 г.», изд. Всесоюзной Книжной Палаты», Москва, 1939 г., стр. 31.
Глава 5:
1 Может быть, отголоском этих слухов является сообщение, повторяемое в печати до самого последнего времени, об эвакуации в Биробиджан в годы войны большого числа еврейских сирот. Вальтер Коларж,
отмечая полное прекращение еврейского переселения в Биробиджан в годы
войны, оговаривает: «кроме 3.000 еврейских детей, осиротевших благодаря
войне, которые нашли приют в Биробиджане» (Walter Kolarz "Russia and her Colonies", London, 1952, p. 177). — О том же, не называя цифры, пишет Б. Ц. Гольдберг,
стр. 200. — В советских источниках — еврейских и русских — никаких
указаний на переселение в ЕАО в годы войны еврейских сирот мне не
попадалось.
2
Гилман, стр. 26 и 27. 3 Г. Коптелев (председатель областной плановой комиссии ЕАО) «Подъем хозяйства и культуры», «Айникайт» от 19-го апреля 1947 г.
4 Письмо Качергинского к Лещинскому полностью приводится в статье
последнего в «Форвертс» от 2-го мая 1948 года. Повидимому, Качергинский
имел здесь в виду город Биробиджан («В то время в Биробиджане было
10.000 евреев»), а не всю область. Но город Биробиджан это наиболее
еврейский центр ЕАО, и вне города Биробиджана еврейская культурная жизнь
тем более оставалась в зачаточном состоянии.
5
И. Эмиот «Ии Биробиджан, ин лагерей ун ин Исроэл», «Форвертс» от 7-го февраля 1959 года.
Глава 6:
1
Léon Leneman "La tragédie des Juifs en U.R.S.S.", Paris, 1959, pp. 30-31.
2 Ленеман высказывает предположение, что план этот был выдвинут крайним
коммунистическим крылом Еврейского Антифашистского Комитета (генеральным
секретарем ЕАК Шахно Эпштейном и Фефером).
3
А. Бахмутский, «Айникайт» от 24-го мая 1947 года.
4
М. Левитин (председатель облисполкома ЕАО) «Переселение в ЕАО», «Айникайт» от 22-го июля 1948 года.
5
А. Бахмутский «В единой советской семье народов». Айникайт» от 10-го апреля 1948 года. G См. об этом в моей книге «Антисемитизм в Советском Союзе», Нью Иорк, изд. им. Чехова, 1952 г., стр. 195-196 и 199.
7 «Айникайт» от 18-го января 1948 года.
8 «Айникайт» от 30-го марта 1948 года.
9
Левитин в «Айникайт» от 22-го июля 1948 года Глава 7:
1
Б. Ц. Гольдберг стр. 205-206.
2 Оба они были «разоблачены» на процессе деятелей Еврейского
Антифашистского Комитета, как «американские шпионы» и посредники между
Джойнтом и ЕАК. См. Гольдберг, стр. 143.
3 Там же, стр. 206-207.
4
Хаим Словес «Вегн дер идишер култур ин Ратенфарбанд», «Идише Култур», февраль 1959 г., стр. 31.
5
Ленеман, стр. 33.
6
Эмиот в «Форвертс» от 7-го апреля 1959 года.
7
Эмиот в «Форвертс» от апреля 1959 года.
8
Макс Френкель в «Нью Иорк Тайме» от мая 1929 года.
9 В прениях по докладу председателя Комзета Чуцкаева (о выполнении плана
переселения в ЕАО в первой половине 1936 года) на пленуме Комзета в
конце лета 1936 года секретарь Президиума Совета национальностей
Хацкевич сообщил: «При образовании национальной автономной области или
республики решающим является наличие относительного или абсолютного
большинства населения данной национальности. При образовании же ЕАО
имелась главным образом в виду перспектива усиленного переселения в
ближайшие годы. Планы переселения в ЕАО должны из года в год
увеличиваться». См. «Отчет о Пленуме Комзета при Совете Национальностей
ЦИК СССР», «Революция и Национальности», октябрь 1936 года, стр. 101.
И все же,
может быть, в какой-то мере прав Б. Ц. Гольдберг, книгой которого я
широко пользовался в последней главе этой статьи, когда он ставит в
актив биробиджанской эпопеи, что биробиджанский опыт помог местечковому и
придавленному еврею обрести вновь чувство собственного достоинства,
веру в себя и, может быть, в человечество. И с оттенком горького юмора
Гольдберг замечает: «Нет ни одного еврея в Биробиджане, которому
необходимы надписи по-еврейски на углах улиц или на дверях общественных
зданий. Но наличность этих надписей ставит еврейский язык на одну
ступень с русским. Это почти то же, что сидеть недалеко от Хрущева.
Конечно, это бесконечно мало по сравнению с тем, что имеют евреи в
других частях света. Но как это ни трагично, это кое-что» (стр. 227).
ю Итоги всесоюзной переписи населения СССР. Издание Центр.
Статистического Управления. М., 1962, стр. 204.
ОТ
РЕДАКЦИИ. Считаем нужным обратить внимание читателей на то, что автор
настоящей статьи С. М. Шварц недавно выпустил книгу «Евреи в Советском
Союзе с начала второй мировой войны» (1939-1965). Издание
АмериканскоЕврейского Рабочего Комитета. Нью-Йорк, 1966.
ГЕРШОН СВЕТ
|
| |
| |
| |
