курск до революцонный

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]

Страница 1 из 1
1

курск до революцонный (научно-исторические рабботы)

курск до революцонный

webpirati-2007

Дата: Вторник, 07.05.2013, 22:39 | Сообщение # 1

Группа: Удаленные

ПЕТРОВ Василий Владимирович - Светоносец из Обояни

УФИМЦЕВ Анатолий Георгиевич Изобретатель - самоучка

ШУХОВ Владимир Григорьевич ИНЖЕНЕР С БОЛЬШОЙ БУКВЫ

СНЕГИРЕВ Андрей Матвеевич Изобретатель управляемого аэростата

ЖУРАВСКИЙ, Дмитрий Иванович - инженер мостостроитель

КОРОТКОВ Николай Сергеевич СЛУШАЙТЕ СЕРДЦЕ - ОНО НЕ ОБМАНЕТ!

АЛИСОВ Михаил Иванович - изобретатель наборной машины

МАРТЕНС Людвиг Карлович - МЕЖДУ ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВОМ И РЕВОЛЮЦИЕЙ

ПРОСКУРЯКОВ Лавр Дмитриевич - МОСТОСТРОИТЕЛЯМИ СЛАВИТСЯ КУРСКАЯ ЗЕМЛЯ

webpirati-2007

Дата: Вторник, 07.05.2013, 22:39 | Сообщение # 2

Группа: Удаленные

webpirati-2007

Дата: Понедельник, 03.06.2013, 19:47 | Сообщение # 3

Группа: Удаленные

Продолжатель трудов мостостроителя Д. И. Журавского и современник
построившего немало мостов В. Г. Шухова — известный мостостроитель
Лавр Дмитриевич Проскуряков родился 30 августа 1858 в селе Борисовка,
что в нескольких верстах от
Валуек в семье крестьянина, потомка ямщиков и казаков. В многодетной
семье было 18 человек. В таких семьях на Руси, чтобы оторваться от земли
и посвятить себя иной деятельности, надо было обладать недюжинными
способностями. И Лавр Дмитриевич ими обладал, что сразу же бросилось в
глаза первым его учителям. В местной сельской школе и позднее в Валуйках
Проскуряков учился на «отлично», был пытлив, а из учебных предметов
больше интересовался естествознанием, математикой, физикой… По
окончании средней школы местным управлением образования ему, как
отличнику учебы, была дана рекомендация для поступления в высшее учебное
заведение. Проскуряков выбрал Петербургский институт путей сообщения.
Это соответствовало его увлечениям, хотя железной дороги он еще и в
глаза не видел — она пройдет через Валуйки и неподалеку от его села
только через 20 лет.
Экзамены в институт Лавр Дмитриевич сдавал наравне со всеми: крестьянский
юноша из самой глубинки прошел абитуриентские перипетии без
сучка, без задоринки. И вот он — студент одного из самых престижных
высших учебных заведений Российской империи! После успешного окончания
института Проскурякову в 1884 дают место в Министерстве путей сообщения,
в службе, ведающей железными дорогами. И в качестве государственного
служащего он исполнителен, инициативен, на хорошем счету у высшего
начальства. Однако бюрократическая сторона работы (формуляры, циркуляры,
инспекторские вояжи) его не удовлетворяют — он выкраивает время и
параллельно занимается научной и конструкторской деятельностью. А вскоре
вновь возвращается в родной институт, на преподавательскую и
исследовательскую работу.
Защитив при совете института докторскую диссертацию, Проскуряков за короткое
время становится известным ученым и специалистом в области
строительной механики. В это время его больше всего привлекает проблема
мостов — больших и малых, которые стали важнейшими объектами на бурно
развивающейся сети железных дорог в России. Как противостоять их
деформации, разрушению и выходу из строя? Из какого материала они должны
сооружаться? Что нового требуется, чтобы их конструкции были надежными и
долговечными? Все эти вопросы находили решение в проектах Проскурякова.
Он первый в Европе отказался от существовавших, сложных по конструкции и
расчетам, многорешётчатых мостовых ферм. Проскуряков спроектировал
ферму с одной треугольной мощной решеткой, что обеспечивало точное
распределение в конструкции усилий от подвижной нагрузки. В 1887 году с
использованием этого новшества был построен железнодорожный мост через
р. Сулу в украинском городе Ромны, который выдержал все испытания.
Данным проектом Проскуряков положил начало новому направлению в
мостостроении. И тут перед ним открывается захватывающая перспектива. В
1891 начинается строительство Транссибирской железнодорожной магистрали
«Челябинск — Омск — Иркутск — Хабаровск — Владивосток», протяжённостью
почти семь тысяч километров. Сам Министр путей сообщения Сергей Юльевич
Витте поручает Проскурякову ответственный участок этого грандиозного
проекта — сооружение мостов на Транссибе. А их в проекте было ни много,
ни мало – а целых 28. Как расширились теперь горизонты Проскурякова! И
он, приняв предложение, становится ведущим проектировщиком и
конструктором мостов через строптивые сибирские реки и одновременно
проводит на этой практической базе научные работы по строительной
механике и продолжает преподавать в Петербургском институте путей
сообщения, где в 1896 его избрали профессором. И во всех сферах своей
деятельности Проскуряков преуспевает. В 1896 году, проектируя мост через
реку Которосль, он впервые разрабатывает таблицу «моментов для поезда»,
другими словами, определяет внутренние усилия на отдельных участках
моста по мере поступательного наезда на них движущегося груза.
Учёный продолжает совершенствовать и ферму моста. Он находит, что ферма еще
более эффективна в своём арочном исполнении и сооружает
несколько арочных мостов на Москва-реке, которые оправдывают его расчеты
и ожидания. Наконец, Проскуряков проводит серию испытаний материалов
для изготовления ферм и определяет самые надежные из них. Лавр
Дмитриевич в течение сорока лет проектировал мосты различных пролетов от
20 до 145 метров. «Проскуряковскими фермами», лёгкими и рациональными
по восприятию нагрузки, были перекрыты сотни мостовых пролетов на
российских и зарубежных железных дорогах — через реки Нарва, Волхов,
Ока, Амур и др.
Все научно-практические изыскания Проскурякова были направлены на создание
идеального мостового сооружения. И оно родилось. Это был
построенный по его расчетам в 1898 многокилометровый мост через могучий
Енисей. В проекте пролетного строения (в 144,5 м) Енисейского моста, как
констатировали ученые, Проскуряков применил совершенно новую
конструкцию — оригинальную шпренгельную ферму. Придав верхнему ее поясу
ломаное очертание, проектировщик довел высоту главных ферм почти до 1,7,
а ширину до 1/24 длины пролёта при увеличении длины панелей до 8-ми
метров. Автором проекта был также произведен расчёт главных ферм по
линиям влияния, позволивший точно определить внутренние усилия от
подвижной нагрузки. Все эти показатели были необычными для того времени,
и Проскурякову пришлось с немалой энергией отстаивать свое новшество. И
он его отстоял. …1900 год. Париж. Марсово Поле. Здесь открывается Всемирная
выставка научно-технических достижений уходящего
19 века. А достижения были впечатляющими. 35 стран, и среди них
Российская империя, разместили здесь свои павильоны. Парижские газеты
писали, что экспонаты выставки являют собой настоящий парад искусств,
науки и техники. …Конечно же, всех прежде всего завораживала Эйфелева
башня — символ прогресса века, самое высокое в мире сооружение,
построенное Александром Эйфелем в 1889 году. К слову сказать, основным
инженерным профилем этого выдающегося француза было именно
мостостроение…
Вслед за парижской ажурной башней-гигантом восхищение участников и
посетителей выставки вызывают двигатель внутреннего сгорания немецкого
инженера Дизеля, демонстрационные радиоприемники Попова и Маркони.
Поражают воображение только что изобретенная турбина,
усовершенствованная модель автомобиля «Пежо», лампа накаливания с
вольфрамовыми и молибденовыми нитями Лодыгина, модель первой
электростанции общественного назначения Эдисона… …Александр Эйфель,
Рудольф Дизель, Гульемо Маркони, а с ними участвовавший в
выставке Дмитрий Иванович Менделеев — целая свита из 10 респектабельных
конструкторов, ученых пришли в российский павильон. Их внимание
приковали к себе образцы стали с заводов Донбасса, ижевское оружие и…
русские матрёшки. Но больше всего — почти полдня — ученые разглядывали
заявленное на выставке и воспроизведенное в чертежах, картах, схемах
строительство Сибирской магистрали. Поражали не только масштабы
свершающегося, но сам смысл задуманного: ведь не только Россия, но и вся
Европа теперь будет связана стальными магистралями с Азией — Японией,
Китаем, Кореей. Достижения русских ученых и инженеров просматривались в
фотографиях отдельных участков Транссиба, в коллекции карт, в снимке и
модели парового парома на озере Байкал, в моделях мостов через множество
сибирских рек.
При виде моста через Енисей Александра Эйфеля охватило волнение. — Боже мой,
да это же чудо! — воскликнул Эйфель, доселе не имевший равных себе в мостостроении
. — Где этот гениальный конструктор… позовите его сюда, — обратился Эйфель к
Менделееву, своему давнему товарищу и почти ровеснику.
Менделеев попросил устроителей русского павильона разыскать автора проекта
, коим был… Лавр Проскуряков. Когда Проскуряков,
смущенный, подошел к группе ученых-светил, Эйфель сказал в его адрес:
«Этим проектом Вы сразили меня… победа за Вами…». Дизель, Маркони и все
остальные учёные рукоплескали. Лавр Проскуряков за проект моста через Енисей
безоговорочно получил на Парижской выставке
высшую награду — Большую золотую медаль. А это означало, что такого же
признания заслужили и десятки других, уже сооруженных по его задумке,
сибирских мостов. Это была победа русской науки и техники. …Уникальным

является и научно-педагогическое наследие Лавра Дмитриевича
Проскурякова. В своей преподавательской деятельности он просто-таки
предвосхитил время. Тому, правда, способствовала ситуация. Во время
работы в Московском инженерном училище путей сообщения Проскуряков
столкнулся с неожиданным условием: на прохождение курса строительной
механики программой предусматривался всего лишь один год. Ничтожно мало
для трудных и объемных предметов! Надо было найти и использовать такие
приёмы подачи материала, которые в рамках отведённого времени могли бы
помочь студентам разобраться в сопромате. Проскуряков нашёл такой путь.
Он искусно синтезировал в ходе своих лекций три основных дидактических
принципа: наглядность, доступность и природосообразность. В его практике
это значило — толковать сложные аналитические выводы обязательно
графически, а также сопровождать лекции упражнениями по индивидуальным
заданиям (в курс лекций вводилось 26 упражнений), которые соединяли бы
теорию со строительной практикой. Результаты были впечатляющими:
студенты стопроцентно посещали лекции Проскурякова и успешно постигали
науку. А написанный Лавром Дмитриевичем двухтомник по строительной
механике был в своё время признан лучшим учебником и положен в основу
преподавания этой отрасли науки не только в транспортных вузах, но и во
всех строительных и родственных им институтах.
Умер Лавр Дмитриевич Проскуряков в 1926 году. В настоящее время он по праву
признан пионером русской науки о мостах, выдающимся ученым и
педагогом-новатором. Своей творческой и научной деятельностью он
прославился далеко за пределами нашей страны.

ТРУДЫ Л. Г. ПРОСКУРЯКОВА Соч.: Мост чрез р. Енисей отверстием 400 саж.: Пояснит. записка и расчет
верхнего строения моста; Средне-Сибирская ж.д. - СПб.: Тип.
И.Гольдберга, 1896. 161 с.

webpirati-2007

Дата: Понедельник, 03.06.2013, 19:48 | Сообщение # 4

Группа: Удаленные

Осенью 1893 года среди студентов Санкт-Петербургского
Технологического института появился высокий голубоглазый блондин с
острым взглядом голубых глубоко посаженных глаз. При знакомстве с
товарищами он сообщал, что приехал из Курска, где окончил реальное
училище с механико-технологическим дополнительным классом, что его отец
— владелец небольшого чугунолитейного завода. Людвиг Карлович Мартенс —
так звали студента — с головой ушёл в учёбу, легко решал сложные
технические задачи, хорошо чертил. Вскоре у него появились и первые
друзья, среди которых оказался земляк, курянин И. В. Чернышёв. Когда
Чернышёв предложил Мартенсу прочесть «Капитал» Карла Маркса, то Людвиг
Мартенс эту книгу прочёл запоем. Она дала ему ответы на многие вопросы,
возникшие ещё в Курске. Из дальнейших разговоров выяснилось, что
Чернышёв — убеждённый марксист и возглавляет нелегальный студенческий
кружок. Разумеется, вошёл в кружок Чернышёва и Мартенс. Здесь он
познакомился и подружился с Фридрихом Ленгником, Глебом Кржижановским,
Леонидом Красиным и другими студентами-марксистами. Включившись в
практическую пропагандистскую работу, Мартенс организовал марксистский
кружок для рабочих. Через два года кружок Мартенса, как и другие
марксистские кружки, вошёл в созданный В. И. Лениным «Петербургский союз
борьбы за освобождение рабочего класса».

Но «Петербургский союз...» просуществовал недолго. Уже в декабре 1895
арестовывают Ленина, а в сентябре 1896 захлопнулись двери тюремной
камеры и за студентом 4-го курса Технологического института Людвигом
Мартенсом. Лишь после продолжительного дознания и годичного пребывания в
тюрьме выяснилось одно неожиданное обстоятельство: русский студент
Мартенс — немецкий подданный, и не может быть судим по российским
законам! И вот в 1899 году царские власти выдворяют Мартенса в Германию
без права возвращения на родину.

Оказавшегося в Германии Мартенса немедленно забривают на два года в

солдаты кайзеровской армии, где он глубоко постигает прелести военной
муштры. Только демобилизовавшись, он вновь усаживается за учёбу и в
1902 году оканчивает известный по всей Европе Шарлоттенбургский
политехнический институт, завершив высшее образование. Устроившись в
одну из немецких фирм на должность инженера, связанную с эпизодическими
командировками, Мартенс продолжает свою революционную деятельность:
транспортирует взрывчатку для боевиков партии, организует закупки
оружия.

Однако российских боевиков не удовлетворяло стандартное оружие —
оно было слишком громоздко и не годилось для ношения, незаметного для
глаз полицейских ищеек. И Мартенс через связного РСДРП Максима
Максимовича Литвинова получает первое задание на конструкторскую
разработку: создать портативный пулемёт.

И вот в 1905 году в тихом цюрихском кафе встретились два респектабельных
господина средних лет. Их никак нельзя было принять за
революционеров, замышлявших свергнуть с трона русского царя. Полный
господин в очках имел вполне легальный паспорт на имя Людвига
Вильгельмовича Ница, а его собеседник — стройный инженер в
костюме-тройке — на безукоризненном немецком языке заказал консоме из
дичи.

— Но поймите, чтобы сконструировать пулемёт, требуется время. Над такой
машиной работают годами...
— Людвиг Карлович! Красин одобрил ваши чертежи, — сказал Ниц (он же Литвинов)
. — А Старик (В. И. Ленин) сказал мне: «Передайте Мартенсу:
он — русский революционер, для него нет невозможных вещей».

— Боюсь, что вы со Стариком переоцениваете мои способности в военном деле.
В институте нам не преподавали курса по созданию
пулемётов.

— Так же как нас никто не учил, как делать революцию.
— Вы умница. Ниц, это, пожалуй, единственный аргумент,
который мог убедить меня. Через две недели у вас будут
детали пулемета. Боюсь
только, что доводка его потребует немало времени.

— А вы не бойтесь, ведь Никитич одобряет ваши эскизы, он опытный инженер..
. Послушайте, Мартенс, а это пойло как есть надо? Ложкой?
Встреча в кафе рядом, через две недели, — сказал Литвинов, прощаясь.

Мартенс сдержал слово. При очередной встрече он вручил Литвинову образец
портативного пулемёта, предупредив, что по понятным
обстоятельствам образец не испытывался. Конструкция позволяла собрать
его в течение пяти минут. В мешке или заплечном ранце любой
рабочий-дружинник мог легко и скрытно перенести это оружие. Вспоминая
испытания пулемёта системы Мартенса, Литвинов позднее писал:
«Действительно, внешний вид и вес пулемёта не оставляли желать ничего
лучшего. Но был один-единственный недостаток: пулемет... не стрелял».
Мартенс был страшно смущён. С трудом Литвинов успокоил его. Любой
капиталист озолотил бы изобретателя такого оружия, дал бы ему деньги,
помощников, слесарей, а Мартенс всё делал сам, отдавая партии скромное
жалованье инженера. Вскоре провели еще одно испытание, но через каждые
три выстрела пулемет давал осечки. Время не ждало... И всё-таки пришлось
партии обращаться к перекупщикам оружия системы Маузера и Манлихера.

В октябре 1906 года, с помощью Карла Либкнехта, Мартенс переезжает в Англию.
Для него начался новый, почти 10-летний период
эмиграции.

Во время 1-й мировой войны в 1915 году семья Мартенсов была выселена из
Курска в глубь России, а чугунолитейный завод был закрыт по
решению правительства о закрытии всех предприятий, владельцами которых
были немецкие подданные. В начале 1916 года английская разведка
настойчиво интересовалась инженером германского происхождения — уж не
кайзеровский ли это шпион? И Людвиг Карлович Мартенс вынужден был
переехать в США.

Там и застала его Октябрьская революция. Людвиг Карлович всей душой стремился
как можно скорее вернуться на родину, но по предписанию
В. И. Ленина он был вынужден оставаться в США и выполнять там различные
поручения, связанные с налаживанием контактов Советской России с
американским рабочим движением. Неожиданно февральской ночью 1919 года
матрос со шведского парохода передал Мартенсу пакет, в котором
находилась государственная верительная грамота: «Сей грамотой
объявляется, что гражданин России Людвиг-Христиан-Александр Карлович
Мартенс, находящийся ныне в Соединённых Штатах Америки, назначен
представителем народного комиссариата иностранных дел в Соединённых
Штатах Америки. Г. Чичерин, народный комиссар иностранных дел, 2 января
1919 года». Так волей партии Мартенс вдруг стал дипломатом, и с 1919 по
1921 годы был первым дипломатическим представителем Советской России в
США. Однако правительство США верительную грамоту не приняло, и
официально признавало дипломатическим представителем России
колчаковского дипломата Бахметьева. И всё же официально не признанное
представительство Советской России в течение двух лет успешно выполняло
все работы по налаживанию экономических связей нашей страны с
американскими бизнесменами.

В феврале 1921 года Мартенс был отозван в Москву. Спустя 21 год Мартенс
вернулся в новую Россию. Его тут же ввели в состав президиума
Всероссийского Совета народного хозяйства (ВСНХ) и назначили
председателем Главметалла. Пребывая в этой должности, Л. К. Мартенс
несколько раз выезжал в Донбасс для обследования состояния угледобычи,
на Урал для организации металлургической промышленности. После
тридцатилетнего перерыва Мартенс вновь посетил свою малую родину: в 1922
году он несколько раз приезжал в Курск для оценки состояния
геологоразведки и освоения Курской магнитной аномалии (КМА). Его доклады
правительству по этим вопросам сыграли видную роль в организации
разработки богатств КМА. И впоследствии Мартенс занимал многие
руководящие посты в правительстве СССР, в частности, был первым
руководителем научно-технического отдела ВСНХ и Комитета по делам
изобретений. В 1924 году Л. К. Мартенс создаёт Всесоюзный
научно-исследовательский дизельный институт в Ленинграде и становится
его первым директором, а в 1927 назначается по совместительству ректором
Московского механического института им. М. В. Ломоносова.

Несмотря на занятость административными делами, Людвиг Карлович с головой
уходит в конструкторские и научно-исследовательские работы. Он
лично разработал гармонический анализатор сложных периодических кривых
(патент России № 3606 с приоритетом от 3 ноября 1924 года) и с его
помощью провёл исследования работы дизельных двигателей. Результаты этих
исследований были опубликованы в книге «К вопросу о вибрации поршневых
двигателей» (М., 1925). Продолжая работы над совершенствованием
двигателей, Л. К. Мартенс создаёт оригинальный топливный насос для
дизельных двигателей (патент СССР № 6356 с приоритетом от 13 февраля
1926).

В 1928 году в Ленинград была переведена «Лаборатория по реализации изобретения
инженера Тихомирова», которая занималась
разработкой боевой ракетной техники. Её научным куратором также стал
директор научно-исследовательского дизельного института Людвиг Карлович
Мартенс. Лаборатория была переименована в ГДЛ — газодинамическую
лабораторию, и штат её был существенно расширен. При участии Л. К.
Мартенса 3 марта 1928 года были проведены первые удачные запуски ракет
из обычных миномётов — первых в мире боевых ракет, которые стали
прототипом широко известных снарядов для «Катюш». В 1932 году Мартенс
опубликовал солидный научный труд «Динамика поршневых двигателей»,
ставший основным пособием для многих поколений
конструкторов-двигателистов всех стран и выдержавший ряд переизданий. В
1935 году Людвигу Карловичу Мартенсу была присвоена учёная степень
доктора технических наук. Последние 14 лет своей жизни Мартенс — гл.
редактор «Технической энциклопедии». Похоронен в Москве на Новодевичьем
кладбище.

Основные труды: Л. К. Мартенс. К вопросу о вибрации поршневых двигателей. М., 1925.

Л. К. Мартенс. Гармонический анализатор сложных периодических кривых.
Патент России № 3606, заявлен 03.11.24, опубликован 30.09.27.

Л. К. Мартенс. Насос для подачи горючей жидкости в двигатель внутреннего
сгорания. Патент СССР № 6356, заявлен 13.02.26, опубликован29.09.28.

Л. К. Мартенс. Динамика поршневых двигателей. М., Госмашметиздат, 1932.

Л. К. Мартенс. Технический словарь для работников тяжёлой промышленности. М., 1939.

webpirati-2007

Дата: Понедельник, 03.06.2013, 19:49 | Сообщение # 5

Группа: Удаленные

В XIX столетии изобретатели многих стран работали над созданием наборных машин и дали
несколько типов более или менее совершенных
механизмов. В 1863 году Петр Княгининский изобрел автоматическую машину,
которая набирала целые строки. Несколькими годами позже Дмитрий
Тимирязев, Ливчак, Петров и Печников создали другие наборные машины —
прообразы нынешних наборных строкоотливных машин — линотипов.

Но самую лучшую и весьма оригинальную наборно-пишущую машину изобрёл
коллежский секретарь Михаил Иванович Алисов из Курска. По качеству
набора и печати она не имела равных себе.
Михаил Иванович Алисов родился 30 мая 1830 года в с. Панки Старооскольского уезда Курской губернии (ныне — Губкинского р-на
Белгородской области) в небогатой дворянской семье. Окончил Курскую
гимназию и физико-математический факультет Харьковского университета.
Кандидат естественных наук. Многие годы своей жизни он посвятил созданию
наборных и пишущих машин, изысканию способов размножения деловых бумаг.

В начале 1870 годов Михаил Иванович Алисов создаёт свою первую наборную
машину, которую он назвал «Скоропечатником». Эту машину он
впервые продемонстрировал в 1873 году на проходившей в Вене (Австрия)
Всемирной выставке, но лишь в 1876 году оформил её как изобретение,
получив патент в России .
«Скоропечатник» был построен на совершенно оригинальном принципе и не имел никаких
предшественников. Он являлся одновременно и пишущей и
наборной машиной. Устройство «Скоропечатника» довольно простое и вместе с
тем остроумное. Главная его часть — барабан с 40 рядами гнёзд, в
которых располагались одинаковые литеры, несущие знаки русского алфавита
и арабских цифр. При этом в каждом ряду было выполнено по 60 гнёзд (по
числу знаков в строке текста). Рядом с этим барабаном был размещён
бумагоопорный вал с листом бумаги. Между собой барабан и бумагоопорный
вал могли соприкасаться только одной литерой, когда она выдвигалась из
ряда под действием педали. Печатание же букв производилось следующим
образом. На одной оси с вращающимся барабаном был установлен неподвижный
циферблат, по кругу которого были нарисованы 40 знаков, входящих в
набор. Вдоль этого кругового ряда знаков ходила рукоятка со
стрелкой-указателем, жёстко связанная с барабаном. Если первой буквой в
печатаемой строке была, например, буква «Е», то наборщик вращал барабан и
останавливал рукоятку против буквы «Е» на циферблате, устанавливая тем
самым весь ряд букв «Е» барабана против бумагоопорного вала. Затем он
нажимал педаль машины. При этом из ряда с буквами «Е» выдвигалась
смоченная типографской краской первая литера, которая оставляла оттиск
на бумаге, после чего наборщик вновь крутил рукоятку и устанавливал её,
например, против буквы «с» на циферблате. После этого из ряда литер с
буквами «с» выдвигалась вторая литера и оставляла на бумаге оттиск
второй буквы и т. д. Поскольку литеры были легкосменными, то в
набираемый текст можно было вставлять математические формулы, колонки
цифры, таблицы и т. д., что нельзя было делать на других наборных
машинах. В среднем за минуту набиралось 60 знаков. Это соответствовало
одному повороту рукоятки за секунду. Однако при более высокой
квалификации работающего скорость набора увеличивалась до 120 знаков в
минуту. Оттиск ничем не отличался от типографского, качество набора и
печати соответствовало самым высоким требованиям. Научиться же работать
на «Скоропечатнике» было нетрудно, для этого требовалось затратить не
более 18 часов.
Если текст печатался на обыкновенной бумаге, то «Скоропечатник» по сути дела
выполнял функции обычной пишущей машинки. Но в 1874 году
Алисов начал печатать текст не на обычной бумаге, а на литографской.
Теперь, прикладывая эту бумагу к литографскому камню, получали готовую
печатную форму, с которой обычным литографским способом можно было уже
получать необходимое количество оттисков, т. е. «Скоропечатник» теперь
исполнял функции наборной машины. Опечатки, допущенные в тексте,
исправлялись довольно легко — в бумажную форму вклеивалась новая строка,
слово или буква. При размножении бумаг обнаружить вклейку было
невозможно. Таким образом, Михаил Иванович Алисов первым в мире
предложил способ и машину для воспроизводства текста в литографии.
Объяснительную записку к своему изобретению и ряд других материалов Алисов набрал на
«Скоропечатнике» и с рекламными целями издал
брошюрой в 300 экземпляров. Даже не каждый опытный полиграфист мог бы
отличить эту брошюру от брошюры, напечатанной в обычной типографии. В
«Объяснительной записке» Михаил Иванович Алисов писал: «При устройстве
«Скоропечатника» изобретатель имел в виду: заменить тяжелый и
неблагодарный труд переписчика... В «Скоропечатнике» нет таких мелких
частей, которые были бы подвержены ломке; устройство его солидно и
просто; случайные повреждения могут быть легко исправлены каждым
слесарем. Стоимость аппарата, при изготовлении его в специально
устроенной для того фабрике, может быть доведена до такой дешевизны,
которая сделает этот аппарат доступным для рабочего кабинета даже
небогатого человека».
В 1877 году Михаил Иванович Алисов за свой счёт сумел изготовить для
продажи первую партию пишущих машин. Но тут его ожидал удар с
совершенно неожиданной стороны: его «Скоропечатники» были «приравнены к
типографским машинам по отношению к соблюдению цензурных постановлений» и
это привело к тому, что частные лица покупать у М. И. Алисова его
машины отказались. Известно, однако, что «Скоропечатник» Алисова многие
годы работал в одной из петербургских типографий. Вопрос о приобретении
«Скоропечатника» 9 декабря 1878 года обсуждался и в Курском губернском
земском собрании. Специально к этому собранию изобретатель представил
свою «Объяснительную записку», заключение экспертной комиссии Русского
технического общества и другие материалы. Другие данные об использовании
«Скоропечатников» пока не найдены.
В 1860-х – 1870-х всю переписку канцелярских и др. бумаг вели многочисленные писари, труд которых был очень тяжелым и к тому же
малопроизводительным. Размножение того или иного документа становилось
огромной проблемой. И Алисов, как и многие другие изобретатели, не
довольствуясь своим процессом создания литографских форм, начал искать
другие возможности механизации процесса переписки и ускорения его,
попытался найти более дешёвые методы печати.
И его труды вскоре увенчались успехом: в 1879 году Михаил Иванович
получил патент России на «Способ размножения текста, рисунков,
чертежей и т. п. при помощи особо приготовленных для сего чернил и
бумаги, названный полиграфиею». Более подробно Алисов описал свой способ
в специальной брошюре, которую он издал тогда же в 1879 году тиражом в
20 тысяч экземпляров.
Способ «Полиграфия» был чрезвычайно прост, доступен для использования почти в любом учреждении. Текст, подлежащий размножению,
нужно было написать от руки анилиновыми чернилами на бумаге, покрытой
тонким слоем желатина. Затем эту бумагу надо было положить на цинковую
пластинку, также покрытую желатином, но только толстым слоем. Теперь
стоило прокатать бумагу валиком, и весь текст переводился на желатин
цинковой пластинки в зеркальном изображении. Таким образом, получалась
матрица (термин в полиграфию впервые введён М. И. Алисовым). Для
получения оттиска с матрицы бумагу слегка смачивали растворителем
анилиновых чернил и прикладывали к матрице. С одной такой матрицы можно
было снять 60 — 80 копий. А текст с матрицы можно было легко смыть
теплой водой, и цинковая пластинка могла использоваться для изготовления
другой матрицы.
Творчество курского изобретателя было довольно плодотворным и весьма
разнообразным. Так, кроме упомянутых, М. И. Алисов изобрёл также
фотомеханический способ изготовления матриц для нотного набора и др.
На всемирных выставках в Вене (Австрия, 1873), в Париже (Франция, 1877) и
Филадельфии (США, 1878) «Скоропечатники» Алисова пользовались
большим успехом, получили восторженные отзывы крупнейших полиграфистов и
были отмечены медалями. Медаль присудило Алисову также и Русское
императорское техническое общество. Но несмотря на это никакой помощи
для развития собственного производства от правительства Михаил Алисов не
получил, и его «Скоропечатники» не нашли широкого распространения. Умер
Алисов в Крыму в 1898 году.
Изобретения Алисова нигде, кроме России, не патентовались, что давало право всем иностранным конкурентам (в основном, немецким и
английским фирмам) широко использовать их. В лучшем случае его
изобретения давали другим изобретателям толчок к созданию новых, более
совершенных технических решений. Кстати, «Полиграфия» Алисова под
названием «гектографическая печать» начала широко использоваться как
популярный способ размножения листовок, рекламных проспектов и т. п.
малотиражной, не подлежащей цензуре, документации. В своих
«Воспоминаниях металлурга» академик М. А. Павлов сообщает о том, что в
Горном институте алисовским способом размножались конспекты лекций и
даже целые учебники.
Конечно, в наше время — время торжества персональных компьютеров — гектографическая печать уже
почти забыта, а вот конструкция барабана «Скоропечатника» и до
настоящего времени практически без изменений используется во многих
строкопечатающих принтерах больших электронно-вычислительных машин. С
одной лишь разницей: при выводе на позицию печати ряда литер, например
«Е», печатается не одна первая буква, а сразу все буквы «Е», оказавшиеся
в этой строке, и, разумеется, не ручным выбором литер, а по командам из
памяти, в которую эта строка предварительно занесена, да и сам барабан
уж имеет, естественно, не ручной, а электромоторный привод.
ИЗОБРЕТЕНИЯ М. И. Алисова1. Михаил Алисов (коллежский секретарь). Скоропечатник.
Привилегия России № 1836 от 15 октября 1876. 2. Михаил Алисов
(коллежский секретарь). Способ размножения текста, рисунков, чертежей и
т. п. при помощи особо приготовленных для
сего чернил и бумаги, названный полиграфиею. Привилегия России № 2207 от
20 июня 1879.

webpirati-2007

Дата: Понедельник, 03.06.2013, 19:50 | Сообщение # 6

Группа: Удаленные

СЛУШАЙТЕ СЕРДЦЕ - ОНО НЕ ОБМАНЕТ!

8 ноября 1905 года на научной конференции врачей клинического
военного госпиталя Императорской Военно-медицинской академии незнакомый
многим, сидящим в зале, врач Николай Сергеевич Коротков сделал доклад "К
вопросу о методах исследования кровяного давления". Учитывая то, что
сердце задаёт и определяет такт ритмическому пульсированию давления
крови в артериях, он предложил измерять артериальное давление крови
путём улавливания первого звука при снижении давления в надувной
манжете, соответствующего систолическому (максимальному) давлению, и
момент исчезновения звуков, который соответствует диастолическому
(минимальному) давлению.

Краткий доклад (всего 281 слово!!!) о методе измерения артериального давления крови был опубликован им в "Известиях
Императорской Военно-медицинской академии" (т. 11, № 4, 1905, с. 365). В
научном мире предложенный Коротковым метод был встречен рядом известных
в то время медиков с долей скептицизма и недоверия. Некоторые из них
были настроены весьма критично. Предметом дебатов было понимание природы
происхождения звуков. Но благодаря простоте и точности измерения,
невзирая на мнения скептиков, быстро началось триумфальное
распространение метода Короткова среди врачей всего мира, который вскоре
стал стандартным методом слухового определения артериального давления
крови.

Для подготовки к празднованию 50-летия исторического доклада Н. С.
Короткова группа зарубежных врачей приехала в СССР, чтобы на родине
врача-изобретателя найти хоть какие-либо его биографические данные. К
величайшему конфузу отечественной медицины никто им тогда помочь не
смог. Но этот визит дал толчок к активным поискам архивных материалов. В
результате поисков, предпринятых Ленинградским профессором доктором
медицинских наук С. Е. Поповым, был разыскан сын Короткова - Сергей
Николаевич, пошедший по стопам отца и тоже ставший врачом. Но и он
ничего не знал о заслугах отца перед медицинской наукой. Однако рассказы
сына помогли воскресить для потомков хронику жизни и деятельности
Николая Сергеевича. В частности, выяснилось, что Николай Сергеевич
Коротков - наш земляк, родившийся 13 февраля (25 февраля по новому
стилю) 1874 в семье купца, дом которого находился на нынешней Советской
улице (к настоящему времени - не сохранился); окончил Курскую мужскую
гимназию (в 1893 году). По зову своего сердца Коротков не пошёл по
стопам отца, а поступил учиться на медицинский факультет Харьковского
университета, затем перевёлся на медицинский факультет Московского
университета, получив 31 октября 1898 степень лекаря с отличием и со
свидетельством на звание уездного врача. Именно в архивах Московского
университета удалось разыскать единственную сохранившуюся фотографию
Короткова, которая воспроизводится теперь во всех справочных изданиях.
Лекаря с отличием оставили в интернатуре при хирургической клинике
Московского университета. Но в 1900 году беспокойный 26-летний врач
оставил уютную клинику, записался добровольцем в санитарный отряд
Иверской общины Красного Креста и отправился в Китай в расположение
действующей русской армии, где он работал инфекционистом. Осенью 1901
года после завершения боевых действий Коротков возвратился в Москву,
совершив длительное морское путешествие через Японию, Сингапур, о.
Цейлон, Суэцкий канал и Феодосию. По своему возвращению Коротков
занимался записями воспоминаний о своей командировке, а также перевел с
немецкого на русский язык монографию Эдуарда Альберта "Хирургическая
диагностика". За самоотверженный труд в оказании помощи больным и
раненым солдатам Коротков был награждён орденом св. Анны III степени и
правом ношения знака Красного Креста.

С 1902 года и до начала Русско-Японской войны Коротков по приглашению хирурга С. П. Фёдорова работал ассистентом хирургической
клиники в Петербургской Военно-медицинской академии, а в 1904 году уже
работал в полевых условиях в лазарете Харбина. Туда попадало много
раненых с огнестрельными повреждениями крупных артерий, питающих
конечности. Обычно хирург, чтобы спасти человека, перевязывал сосуд, а
омертвевшую конечность ампутировал. Коротков поставил перед собой задачу
сохранить раненую конечность после перевязки поврежденной артерии. И
его исследования помогали решать эту задачу.

В апреле 1905 года Коротков вернулся в Петербургскую Военно-медицинскую академию и начал готовиться к защите диссертации. Ещё
работая в военно-полевом госпитале, Коротков увлёкся сосудистой
хирургией и начал собирать материалы для докторской диссертации по этой
тематике. 41 история болезни из 44, приведённых в докторской
диссертации, представляют именно военный опыт Н. С. Короткова в Харбине.
Тревожась за раненых, он многократно выслушивал сосуды с помощью
фонендоскопа и обнаруживал в них звуки, закономерно меняющиеся в
определенной последовательности. Выполняя в Военно-медицинской академии
на собаках экспериментальные работы по коллатеральному кровообращению,
он вновь и вновь неоднократно выслушивал с помощью фонендоскопа звуковую
гамму над периферическими артериями при их сдавливании. Осмысление
своего военного опыта и результатов новых исследований в академии
позволили Короткову окончательно сформулировать новый способ измерения
артериального давления, который ещё до защиты диссертации принёс ему
мировую известность.

Однако защитить диссертацию в этом же году Короткову не удалось. Причиной тому
были "печально сложившиеся обстоятельства": Коротков
заболел чахоткой. Очевидно, его здоровье подорвало совмещение учебы в
Харьковском и Московском университетах с бесплатной работой
хирурга-ординатора в ряде клиник Петербурга, две длительные экспедиции в
действующую армию на Дальний Восток и, наконец, многолетняя изнуряющая
творческая и экспериментальная работа над докторской диссертацией. В
конце 1905 года Николая Сергеевича поместили на лечение в клинику
Военно-медицинской академии. Когда он выздоровел, работы в Петербурге
для него уже не оказалось, и военный врач Коротков ушёл из армии. Для
дальнейшей работы над докторской диссертацией и сбора нового материала
Коротков согласился уехать в Сибирь на должность приискового врача
Витимско-Олекминского округа, где ему пришлось выполнять функции и
хирурга и терапевта. Здоровый таёжный воздух и стабильный климат
несколько улучшили здоровье Короткова. Вернувшись на короткое время в
Санкт-Петербург, в 1910 году Коротков защитил докторскую диссертацию на
тему "Опыт определения силы артериальных коллатералей", и вновь уехал в
Сибирь на Ленские прииски. Здесь он стал свидетелем широко известной
жестокой расправы над рабочими Ленских приисков и был глубоко потрясен
убийством невооруженных людей. В мае 1914 Н. С. Коротков возвращается в
Санкт-Петербург и работает старшим врачом Петербургской клинической
больницы им. Петра Великого, а с начала 1-ой мировой войны - хирургом в
госпитале "Благотворительный дом для раненых солдат" в Царском Селе.

После Октябрьской революции 1917 года Н. С. Коротков работал главным врачом
Мечниковской больницы в Петрограде до своей смерти от
туберкулёза, последовавшей 14 марта 1920 года.

Он умер, оставив людям поучительный пример человека, сердце которого было до конца отдано врачебному долгу. Похоронен Николай
Сергеевич на Богословском кладбище Санкт-Петербурга. Найти, однако, его
могилу пока не удалось.

В настоящее время память о Н. С. Короткове возвращается к соотечественникам. В 1998 году в России было организовано Мемориальное
общество имени Короткова, первым председателем которого был избран
Сергей Егорович Попов. В Санкт-Петербурге в 2003 году в связи с
празднованием 300-летнего юбилея города уроженца г. Курска Н. С.
Короткова "включили в список выдающихся петербуржцев", чьи портреты
украсили улицы города в дни празднования юбилея. Учёный совет
Военно-медицинской академии учредил в его честь международную премию и
золотую медаль. Вручение наград планируется один раз в два года. Впервые
это было сделано во время празднования 300-летия Санкт-Петербурга.
Второе вручение наград произойдёт также, в Санкт-Петербурге, в ноябре
2005 года на Всемирном конгрессе кардиологов, посвящённом 100-летнему
юбилею изобретения Н. С. Короткова.

Сочинения:

К вопросу о методах исследования кровяного давления. Известия Имп. воен.-мед. акад., т. 11, № 4, с. 365, 1905.
К вопросу о методах определения кровяного давления, там же, т. 12, № 2, с. 254.
Опыт определения силы артериальных коллатералей, дисс., СПб., 1910.

©Шимон Гойзман.

webpirati-2007

Дата: Понедельник, 03.06.2013, 19:51 | Сообщение # 7

Группа: Удаленные

ПРОЕЗЖАЯ ПО МОСТАМ, ВСПОМИНАЙТЕ О НЁМ!

Ещё каких-нибудь 150 лет тому назад, когда поезд въезжал на мост,
машинист снижал скорость и начинал подавать непрерывные тревожные гудки,
а пассажиры обращали взоры ко Всевышнему, шепча про себя молитвы:
"Пронеси, о господи!".

Уж очень часто в те годы мосты не выдерживали нагрузки и вместе с поездами
обрушивались в воду. Движение по железным дорогам было не
безопасным, обвалы мостов в Европе и Америке были довольно частыми. В
Америке, в Филадельфии, рухнул в воду мост в 1811 году, его
восстановили, но через пять лет он снова развалился. По данным
статистики, в Соединенных Штатах Америки даже в более поздние годы - с
1878 по 1887 гг. - произошло более 250 аварий мостов. Не лучше обстояло
дело и в других странах.

В чём дело? Почему одни мосты стояли долгие годы, а другие обрушивались? Ответить на этот вопрос нетрудно. В то время
мостостроение, как наука, вовсе не существовала. Инженеры при сооружении
мостов руководствовались только своим опытом, своей интуицией, а не
точным расчетом.

Разумеется, одной интуиции для инженера недостаточно, тем более, когда речь идет о
большом сооружении. Ведь на мост оказывают влияние
самые различные силы и все их надо учесть! Как подбирать фермы моста?
Как будет вести себя тот или иной материал, из которого решили строить
мост?

На эти и многие другие вопросы инженерная наука того времени не могла дать
точный ответ. Даже фермы мостов никто не умел рассчитывать.
Над вопросами мостостроения работали виднейшие инженеры и механики мира.
Но только молодой русский инженер Дмитрий Иванович Журавский впервые
создал теорию мостостроения, вооружил инженеров строгой системой и
методами расчетов.

Дмитрий Иванович Журавский родился 29 декабря 1821 года в селе Белый Колодезь
Щигровского уезда Курской губернии (ныне - Золотухинского
района Курской области). Отсюда он уехал на учёбу в Нежинский лицей,
который блестяще окончил в 1838 году, проявив особые математические
способности. После лицея семнадцатилетний юноша продолжает учёбу в
Петербургском институте корпуса инженеров путей сообщения - одно из
лучших высших учебных заведений России того времени. Здесь Журавский
слушал лекции по математике известных академиков М. В. Остроградского и
В. Я. Буняковского, и это повлияло на выбор специальности.

После окончания с отличием института в 1840 году молодого инженера направили на строительство Петербургско-Московской железной
дороги. Российским инженерам предстояло преодолеть очень большие
трудности при постройке железной дороги, которые не встречались в других
странах. Это должна была быть по тем временам самой большой железной
дорогой в мире длиной в 656 км. Ее трасса пролегала по непроходимым и
трудным местам. Достаточно сказать, что на этой дороге предстояло
построить 184 моста и 68 других искусственных сооружений. Нужно было
произвести 97 миллионов кубометров одних только земляных работ. И
российские инженеры отлично справились со своей задачей.

Молодой инженер Дмитрий Журавский сначала участвовал в изыскательских работах. Когда он отлично проявил себя на них, ему
поручили проектировать мосты. Строительство каждого моста для того
времени было настоящим подвигом, тем более если мост был больших
размеров и предназначался для железной дороги. ЖуравскиЙ горячо взялся
за это дело. Но уже в первые дни возникли труднейшие проблемы, буквально
на каждом шагу приходилось самостоятельно разрешать самые сложные
задачи.

Журавскому всё пришлось делать впервые. Естественно, вопрос о материалах не
возникал - камень и дерево - чугунные и стальные мосты
появились значительно позже. И молодой инженер вначале пошёл по
проторенной тропе, решив строить деревянные мосты раскосной системы
американского инженера Гау - системы запатентованной и, как все
авторитеты утверждали, самой совершенной. Но беда в том, что даже сам
Гау не знал, как рассчитывать свои фермы и поэтому тяжи и раскосы он
делал одних и тех же размеров.

Дмитрий Иванович очень скоро понял, что вслепую строить мосты нельзя, следует
учитывать усилия в фермах во время движения поезда,
давление на мост сильного ветра и т. д. Для этой цели он построил макет
будущего моста из набора одинаковых ферм в полном соответствии с
патентом Гау. Но тяжи и раскосы каждой фермы он сделал из металлических
проволочных стержней одинакового диаметра, которые имели одинаковое
усилие затяжки. Известно: чем туже натянута струна, тем более высокого
тона издаёт она звук, если водить по ней смычком. Это свойство и решил
использовать Журавский. И оказалось, что стержни, находящиеся у середины
фермы, издавали более низкий тон, чем стержни, размещенные у опор, т.
е. раскосы и тяжи у опор моста испытывают значительно большее
напряжение, чем тяжи и раскосы, находящиеся в его середине. Вот,
очевидно, одна из причин аврий мостов и, следовательно, г-н Гау не прав,
утверждая, что мост следует делать из одинаковых ферм! Чтобы нагрузки
на тяжи и раскосы были равномерными, их следует делать различной
толщины, как различны струны у скрипки. А уж теперь расчёт диаметров
выполнить не сложно. И молодой инженер предложил выполнять тяжи и
раскосы ферм мостов различного сечения в предложенной им закономерности.

Эксперимент был настолько прост и вместе с тем так убедителен, что возражать
молодому инженеру никто не смог. В дальнейшем Дмитрий
Иванович, как правило, все свои расчеты проверял экспериментально. Он
справедливо считал, что "вычисления без контроля опыта часто уходят в
область фантазии". Журавский блестяще сочетал в себе качества учёного
теоретика и талантливого инженера-практика.

Прежде, например, для каждого пролета делали отдельную ферму, такие мосты называются разрезными. Дмитрий Иванович впервые решил
строить неразрезные мосты, т. е. такие, где одна ферма перекрывает
сразу несколько пролетов, что повышает прочность моста и облегчает его
постройку. Впервые в мире неразрезной мост был спроектирован и построен
Дмитрем Ивановичем Журавским через реку Мсту возле станции Веребье.
Веребьинский мост, в то время один из крупнейших в мире, был выполнен в
виде одой неразрезной ферму на девять пролетов, длина каждого пролета
равнялась 25,5 сажени (54,3 метра)! А на железной дороге Москва - Орел
Журавский построил мост, в котором применил особую конструкцию мостовых
ферм, состоящую из сплошной и гибкой арки. Жаль, что "фермы Журавского"
сейчас называют "фермами Лангера", который предложил их на 10 лет позже.
За восемь лет строительства Петербургско-Московской дороги - с 1843 по
1851 год - по проектам Журавского было построено большое количество
мостов. Это такие, как девятипролетный мост через реку Мста у станции
Вышний Волочёк, ещё больший, чем Веребьинский мост (длина каждого
пролета равнялась 61,17 метра), пятипролётный через реку Волхов,
трехпролётный -через Волгу у Твери и многие другие.

Попутно Журавскому пришлось разрешить и ряд других сложных для того времени
технических проблем. Так, например, для строительства
мостов он применил дешёвую сосну, но предварительно пропитав её особым
составом. Состав, предложенный Журавским, предохранял дерево от гниения
и придавал ему особую прочность. Весьма показательно, что мосты из этой
сосны простояли по тридцать пять и больше лет и снесли их только тогда,
когда деревянные мосты решили заменить железными. В Ленинградском
транспортном музее находится срез сваи, которую извлекли из воды при
ремонте одного из мостов Петербургско-Московской железной дороги в 1926
году. Даже опытный специалист, глядя на этот срез, не сказал бы, что
свая простояла без малого сто лет в воде. Журавский разрешил еще одну
сложную проблему. Для испытания образцов применяемых материалов он
сконструировал и построил специальные машины. Таким образом, он получил
полные характеристики материалов для своих мостов. На этих же машинах
Журавский определял прочность элементов и соединений конструкций ферм.

Свой опыт строительства Петербургско-Московской железной дороги Дмитрий
Иванович Журавский обобщил в монографии "О мостах раскосной
системы Гау". В этой монографии Журавский изложил первую в мире
научно-обоснованную теорию мостостроения, с многочисленными
математическими выкладками и расчетами. Великий русский математик
Пафнутий Львович Чебышев дал блестящую оценку этому труду, и в 1855 году
Журавскому за его монографию Российская Академия Наук присудила
Демидовскую премию (ежегодные премии, учреждённые в 1830 году курским
губернатором П. И. Демидовым "за лучшие по разным частям сочинения, дабы
содействовать к преуспеянию наук, словестности и промышленности в своём
отечестве").

Монография "О мостах раскосной системы Гау" стала незаменимым пособием
мостостроителей тех времён, впервые как бы получивших компас в
своей работе. Этим Дмитрий Иванович Журавский заложил прочную основу
научного мостостроения, основал русскую школу, которой принадлежала и
принадлежит сейчас ведущая роль в мире.

Через год после выхода монографии, в 1856 году, Журавский опубликовал второй труд - "Замечания относительно сопротивления бруса,
подверженного силе нормальной к его длине". Эта работа принесла
Журавскому еще большую признательность и славу во всем мире, чем первая
монография, Дмитрий Иванович открыл совершенно новое явление, которое
имеет большое значение в прикладной механике. Журавский впервые доказал,
что разрыв балки при изгибе может произойти не только в месте
закрепления, но и вдоль самой балки, т. е. может произойти её продольное
расслоение. В этой же работе Журавский предложил метод расчета
взаимодействия нижней и верхней частей и вывел формулу их зависимости. В
дальнейшем эта формула нашла широкое применение в инженерном искусстве,
она приводится во всех учебниках по сопротивлению материалов. В курсе
сопротивления материалов эта работа известна, как "теорема Журавского".

Дмитрий Иванович Журавский был человеком неукротимой фантазии, большой
творческой мысли. В 1874 году Журавскому предложили построить
металлический шпиль на колокольне Петропавловской крепости. К работе он
приступил, как всегда, с большой тщательностью сочетая теоретический
расчет с экспериментальной проверкой. В результате Журавский не только
построил шпиль, являющийся украшением Санкт-Петербурга, но и впервые
создал теорию сквозных пирамидальных отверстий.

Дмитрий Иванович Журавский долгое время возглавлял железнодорожное дело в России, сперва как вице-президент Главного
общества российских железных дорог, а с 1877 года - как директор
департамента железных дорог. При нём было проложено 4800 км новых
железнодорожных путей в различных уголках России. Несмотря на большую
занятость на административной работе, Журавский не покидал живой
инженерной деятельности. В 1869 году, когда было прервано сообщение
между Москвой и Петербургом (сгорел знаменитый мост через реку Мста),
Журавский предложил весьма интересный и смелый проект его
восстановления. Друзья отговаривали Дмитрия Ивановича от этого
рискованного проекта, который мог в случае неудачи подорвать авторитет
вице-президента. Но Дмитрий Иванович сам взялся руководить работами и в
тридцатиградусный мороз в очень короткое время восстановил мост.

Основатель научного мостостроения и автор теории важнейшего раздела прикладной
механики, наш земляк Дмитрий Иванович Журавский занял
почетное место в истории мировой техники. Дмитрий Иванович Журавский за
свои труды был награжден большим количеством русских и иностранных
орденов. После его смерти в Петербурге в 1891 году в Колонном зале
Института инженеров путей сообщения установили мраморный бюст
выдающегося инженера.

В настоящее время научные труды и изобретения Журавского в области
мостостроения стали обыденностью до такой степени, что никто и
не вспоминает об их авторе. И только далеко от родного Курского края, на
ж.-д. станции Любань в Петропавловской церкви, прихожанами которой
считают себя все железнодорожники магистрали "Санкт-Петербург - Москва",
на почётном месте висит портрет нашего земляка в составе портретной
галереи всех знаменитых строителей этой магистрали.

ТРУДЫ Д. И. Журавского:

О мостах раскосной системы Гау. СПб, 1855;
Замечание относительно сопротивления бруса, подверженного силе, нормальной к его длине. СПБ. 1856.

©Шимон Гойзман. © "Городские известия"(Курск) 24 апреля 2005 г.

webpirati-2007

Дата: Понедельник, 03.06.2013, 19:52 | Сообщение # 8

Группа: Удаленные

ЛЕТАТЬ ВОПРЕКИ ВЕТРАМ...

Неисповедимы пути изобретательской мысли, тем болев скрыты от
современников судьбы самих изобретений. То, что вчера казалось
фантазией, сегодня становится обыденностью, а завтра, глядишь, - и
архаизмом... И все же изобретатель и его идея сделали свое дело, хоть на
немного подтолкнув технический прогресс.

Сегодня мы расскажем еще об одном изобретателе-курянине, чьи технические идеи не нашли применения только потому, что опередили
время...

В КОНЦЕ 30-х годов XIX столетия куряне часто видели на улицах и пустырях
города странного человека. Обыватели посмеивались и сокрушенно
покачивали головами, глядя, как он то часами стоял без дела, глядя в
небо и наблюдая за полетами птиц, то бежал куда-то, таща за собой на
бечевочке надутый бычий пузырь, а то и просто пускал в небо, сидя на
пригорке, мыльные пузыри на радость обступившей его детворе.

Этим человеком был известный в городе учитель математики, физики и химии
Курской гимназии Андрей Снегирев. Его давно интересовало одно:
как управлять полетом аэростата, чтобы не позволить ему быть игрушкой в
руках ветра? Вскоре возникла мысль: если к аэростату приделать сверху
одну или две плоскости на манер крыльев, причем так, чтобы угол легко
было изменять, то при совершенной тишине атмосферы шар поплыл бы
косвенно к горизонту и наклонность его пути зависела бы от наклонности
приделанной плоскости. Уже только за счет этого аэростат улетел бы от
места взлета версты на четыре, а если под тем же углом и опускаться на
землю, то это уже восемь верст будет. А так ли уж надо каждый раз
садиться на землю? Ведь можно лишь немного опуститься под углом к
горизонту, а потом снова подняться под тем же углом, потом снова
опуститься, потом снова подняться... С небольшой сноровкой аэростату
можно придать почти горизонтальное направление полета. Такие крылья
будут сродни парусу и управляться будут точно так же. А это означает,
что аэростат полетит не туда, куда ветер дует, а туда, куда пассажирам
надобно!

Сомнений в правильности своей догадки у Андрея Матвеевича не было. Хорошо бы испытать на опыте. Да вот беда - никто в России
аэростаты не строит и проверить эту идею некому. Значит, для проверки
надо самому делать модель...

Впервые же летние каникулы Снегирев уехал в деревню и облюбовал для мастерской пустой и достаточно высокий сарай. Первая модель
аэростата была сделана в виде "шара из тонкой кожицы диаметром 6
вершков" (примерно 27 сантиметров). К шару он прикрепил "значительной
величины наклонную плоскость, тоже из кожицы, растянутой на легоньких
рамках".

И шар действительно полетел под углом к горизонту, притом именно туда,
куда была повернута наклонная плоскость! Изменяя при каждом
запуске угол наклона крыла, Снегирев опытным путем нашел его оптимальное
значение -39 градусов.

После завершения испытаний учитель начал безрезультатные попытки найти
предпринимателей, взявшихся бы за изготовление аэростата, или
меценатов, которые дали бы средства на реализацию его проекта. Для
упрочения позиций Андрей Матвеевич написал отчет о своих работах под
названием "Опыты над преобразованием аэростатов" и в январе 1841-го
направил проект ' управляемого аэростата в Российскую академию наук. В
проекте Снегирев впервые предложил выполнить его форму в виде эллипсоида
с большой осью, сориентированной горизонтально (так называемой
сигарообразной формы), впервые предложил делать оболочку аэростата из
тонкой резины, "обложив ее с обеих сторон тонкой тафтой, и посредством
пресса сильно сжать".

Проект в Российскую академию наук рассмотрели два академика - Якоби и Ленц,
дав свое заключение, в котором признали "здравое суждение и
остроумие автора", его осуществимость и принципиальную новизну.
Возражения академиков сводились к сложности вертикального
маневрирования, поскольку для этого потребуется большое количество
балласта и при спусках стравливание значительного количества газа.

Снегирев учел замечания ученых и дополнил свой проект описанием нового
оригинального способа регулирования подъемной силы аэростата, при
котором водород практически не расходуется, а балласт и вовсе не
используется. Он предложил установить в гондоле аэростата металлический
резервуар со сжатым водородом, соединенный с оболочкой аэростата
каучуковой трубой. В трубу следует вмонтировать кран и нагнетательный
насос, который при спуске аэростата будет перекачивать водород из
оболочки в резервуар, уменьшая объем оболочки и снижая подъемную силу
аэростата, а при подъеме полость оболочки будет резко увеличиваться
благодаря впуску в нее сжатого водорода через кран. Более того, с
помощью этого же нагнетательного насоса при перекрытом газовом канале
можно поворачивать и крылья. А если колена зигзага будут достаточно
короткими, то зигзагообразность движения не будет ощущаться - ломаная
линия будет казаться прямой!

Дополненный проект уже месяц спустя в феврале 1841-го изобретатель, пытаясь хоть как-то популяризировать свою идею,
опубликовал в петербургском журнале "Маяк" в виде статьи под названием
"Русская теория воздухоплавания и аэростатов".

Расчет был на "денежных людей", которые оценят новинку. Однако проектом курского учителя гимназии никто не заинтересовался и не
предложил помощи. Технические решения Андрея Матвеевича оказались
преждевременными и невостребованными, а потому были забыты. Изобретения
Снегирева, относящиеся к сигарообразной форме аэростата и к способу
управления подъемом и спуском, были повторно изобретены лишь в 20-х
годах XX века и воплощены в дирижаблях (аэростатах, на которых для
горизонтального перемещения были установлены авиационные винты с
двигателями внутреннего сгорания). Такие аппараты в 1930-х успешно
строились в СССР и Германии.

Конкурентная борьба между аппаратами легче воздуха и самолетами в конце 30-х годов
прошлого века завершилась полной победой последних.
Это отодвинуло воздухоплавание с Магистрального пути развития воздушной
техники на боковую тропинку, используемую в настоящее время в основном
для чисто спортивных и развлекательных мероприятий.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКААндрей Матвеевич Снегирев родился в 1814 году, год смерти неизвестен.
Педагог и изобретатель. После Харьковского императорского университета с
1899 года работал учителем физики и математики в гимназии в Харькове.
24 апреля 1837 года его утвердили на должность учителя математики в
курскую гимназию. Годы неустанного педагогического труда здесь были
отмечены начальством Харьковского учебного корпуса - благодарность,
повышение в чинах, увеличение денежного содержания. В 1839 Снегирев
начал также преподавать химию и технологию в открывшихся при курской
гимназии реальных классах, получил чин надворного советника.

Все свое свободное время он отдавая разработке моделей управляемых аэростатов. Публиковался в ряде российских научных изданий.
Как сообщает энциклопедический словарь-справочник "Курск", 25 апреля
1844 года Снегирев уволился из гимназии, жил в деревне Большой Колодезь
Щигровского уезда, женившись на помещице Струковой,

4 октября 1845-го вернулся в Курск и начал служить управлении государственных имуществ. Проработал там пять с половиной лет.
Дальнейшая судьба Андрея Матвеевича неизвестна.

© "Городские известия" № 42 от 6 апреля 2004 г. ©Шимон ГОЙЗМАН.

webpirati-2007

Дата: Понедельник, 03.06.2013, 19:53 | Сообщение # 9

Группа: Удаленные

ИНЖЕНЕР С БОЛЬШОЙ БУКВЫ

Перед читателями уже прошла целая галерея выдающихся курян-изобретателей: В. В. Петров, А. М. Снегирёв, Д. И. Журавский, М. И. Алисов... И каждый раз повествование о них сопровождалось словами
"забытые изобретения" или "забытые имена". Но вот с именем Владимира
Григорьевича Шухова эти слова не совместимы никак - несмотря на то, что
прошло уже много лет со дня его смерти, всем инженерам и сейчас хорошо
известны нефтеналивные танкеры Шухова, крекинг нефти Шухова, водотрубные
котлы системы Шухова и даже шуховские башни и мосты! А если что и
забыто в связи с его именем, так это то, что Шухов - наш земляк!

Да, родиной Шухова является тихий и уютный уездный городок Курской губернии с красивым названием Грайворон, стоящий на реке
Ворскле. Именно там 16(28) августа 1853 года родился выдающийся
инженер-изобретатель России В. Г. Шухов. А детские годы он провёл в
деревне Пожидаевке - родовом имении матери. Уже в те годы проявилась его
тяга к конструированию. Шести-семилетний мальчик то, используя старые
трубы, устроит возле дома настоящий фонтан, то, запрудив ручей, соорудит
небольшую, но отлично действующую водяную мельницу...

В 1871 году он с отличием кончает в Санкт-Петербурге гимназию,
запомнившись преподавателям тем, что нашёл собственное доказательство
теоремы Пифагора. Продолжил учёбу Шухов в Императорском Московском
техническом училище (ИМТУ), где в то время преподавали Н. Е. Жуковский,
П. Н. Лебедев... Ещё будучи студентом, Шухов сделал своё первое
изобретение - паровую форсунку, которую настолько высоко оценил Д. И.
Менделеев, что чертёж её поместил на обложке одной из своих книг. В 1876
году Владимир Григорьевич окончил ИМТУ с золотой медалью и был
премирован, как лучший выпускник училища, годичной командировкой в США.
Вернувшись из командировки, Шухов поступает на работу в одно проектное
бюро. Но тут летом 1877 года возвращается из США некто А. В. Бари,
разыскивает Шухова и увозит его в Баку.

Этот удивительный человек столь тесно связан с судьбой Шухова, что достоин
того, чтобы уделить ему пару строк: американский гражданин
еврейской национальности, эмигрант из России, получивший высшее
образование в Цюрихе, неизменный председатель всевозможных собраний,
обществ и празднеств, прирождённый администратор. В США Бари основал
собственную строительную фирму, в России в 1880 открыл в Москве
"Строительную контору А. В. Бари", в конце 1895 вместе с К. Д.
Арцыбушевым (дворянином Тимского уезда Курской губернии) и С. И.
Мамонтовым (потомственным почётным гражданином Москвы) основал
Мытищенский машиностроительный завод, предназначенный для выпуска
паровозов и выпускающий в настоящее время вагоны для метро и ж.-д.
вагоны. Бари познакомился с В. Г. Шуховым ещё в США на выставке в
Филадельфии, для которой он строил павильоны. Именно беседы с Шуховым
перевернули все планы Бари и привели его к мысли бросить своё дело в
Америке и направиться в Россию.

В Баку А. В. Бари развил бурную деятельность по поиску заказов на
конструкторские работы для В. Г. Шухова, а Шухов в кратчайшие сроки
исполнял эти заказы. Новые идеи сыпались из Шухова, "как из рога
изобилия" и "одна интересней и гениальней другой". В
короткий срок он сумел разрешить многие труднейшие вопросы, связанные с добычей,
хранением, транспортировкой и переработкой нефти: рассчитал и построил
первый в России нефтепровод, первый в мире мазутопровод с подогревом
перекачиваемого мазута отработавшим паром паровых насосов, спроектировал
нефтеналивные суда грузоподъёмностью до 12 000 тонн. Стоило Владимиру
Григорьевичу увидеть то напряжение, с каким работают насосы, высасывая
нефть из-под земли, как он тут же предложил нагнетать под землю по
параллельной скважине воздух, который сам будет выталкивать нефть из-под
земли в трубопроводы (патент России № 11531 на эрлифт-насос), а ещё
лучше закачивать в нефтяной пласт обыкновенную воду, которая не
сжимается и не растворяется в нефти, а поэтому также будет сама
выталкивать более лёгкую нефть наружу (патент России № 9783 на
гидравлический дефлегматор) или помогать насосам выкачивать нефть.
Революционное значение для нефтепереработки имело изобретение Шуховым
дробной перегонки нефти (патент России на изобретение № 4068 "Устройство
для непрерывной дробной перегонки нефти" с приоритетом от 31 декабря
1888). Памятуя крылатое выражение Дмитрия Ивановича Менделеева: "топить
нефтью, это всё равно, что сжигать ассигнации", Шухов решил выделить из
нефти её более тяжёлые составляющие - мазут и растворённые в ней
парафин, вазелин и т. п., чтобы именно их использовать в качестве
горючего. Т. к. нефть является механической смесью различных жидких
веществ с различными температурами кипения, то Шухов предложил простое
решение: кипятить нефть и выводить её пары по трубе-холодильнику. Пары
нефти, проходя по трубе-холодильнику, будут постепенно охлаждаться и
сжижаться. При этом в первую очередь сразу же в начале трубы будут
сжижаться тяжёлые жидкости, например мазут, затем, далее по ходу -
керосин, и в последнюю очередь, в самом дальнем конце трубы - лёгкий
бензин. А для улавливания каждой из жидких фракций Шухов вмонтировал в
трубу-холодильник последовательный ряд отводных патрубков в каждой из
зон сжижения. В 1889 Шухов построил и сдал в эксплуатацию в Баку первую
промышленную установку для перегонки нефти. Но Шухов не остановился на
этом. Увидев, что мазута при дробной перегонке получается много, а
бензина мало, он решил расщепить мазут химически с помощью высокой
температуры и высокого давления. И вот на том же аппарате, но при новых
параметрах процесса перегонки нефти, Шухов добился удвоения выхода
бензина (патент России № 12926 от 27 ноября 1891 "Установка для
перегонки нефти с разложением"). Сейчас во всём мире этот процесс
называют "крекингом" нефти, что по-английски и означает "расщепление"
нефти. Однако широкое внедрение крекинга нефти началось лишь в 1915
году, когда быстро развивающаяся автомобильная промышленность
потребовала резкого увеличения ресурсов бензина, и в США были построены
первые нефтеперегонные заводы. Но ещё долго в Америке шли судебные
разбирательства между отдельными фирмами за монопольное право
использования процесса крекинга нефти, пока, наконец, один русский
инженер не указал им на настоящего автора. Когда уже в Советской России
Шухов на консультации поделился с американцами некоторыми уточняющими
деталями процесса, они просто "ахнули" и притащили ему в знак
благодарности "толстенную пачку новеньких червонцев". И вновь "ахнули" -
Шухов денег от них не взял. Консультировал, мол, по просьбе ВСНХ и в
рабочее
время.
Бари, окрылённый успехами Шухова, назначает его в 1880 году техническим директором и главным инженером своей инновационной
"Строительной конторы". Период с 1880 по 1890 год у Шухова был наиболее
интенсивным: почти каждый день - новый заказ. Именно в эти годы он
одновременно работал над тремя крупнейшими проектами: кроме опередившего
время на 25 лет крекинга нефти, он изобретает свои знаменитые
водотрубные котлы, совершившие переворот в теплотехнике и принесшие
Шухову золотую медаль на XII Международной выставке, состоявшейся в
Париже в 1896 году, и составляет проект московского водоснабжения.

Каждый человек, даже не сведущий в премудростях теплотехники, твёрдо
знает, что кружка с водой на плите закипит быстрее, чем ведро,
тем более - громадный котёл с водой. А если поместить в огонь участок
трубопровода? То, конечно, вода на этом участке тоже закипит довольно
быстро. Вы, наверно, уже догадались, что Владимир Григорьевич Шухов
предложил кипятить воду не в массивном котле, а в трубчатом змеевике.
Паровоз с таким котлом готов был отправиться в путь уже через 20 - 30
минут после запуска топки! Выигрыш был потрясающий - производительность
котлов повысилась в 2 - 3 раза. На свои первые два варианта трубчатых
котлов 27 мая 1896 года Шухов получил патенты России № 15434
(горизонтальный трубчатый котёл) и № 15435 (вертикальный трубчатый
котёл). Проблема совершенствования котлов занимала Шухова всю
последующую жизнь: на модернизации котлов, экономайзеров и газгольдеров
он получал патенты России в 1913 году, затем патенты СССР в 1926, 1927,
1934 и в 1936 году.

Неудивительно, что благодаря таланту и редкой работоспособности Шухова
фирма Бари год от года процветала. Она была удостоена высшей
награды - права изображения Государственного герба России на своей
печати и на бланках писем.

Ушли в прошлое паровозы, ради которых в первую очередь создавались котлы Шухова, но "век пара" на этом не закончился! Как и
прежде, котлы системы Шухова работают на всех тепловых электростанциях,
вырабатывая пар для паровых турбин, по этому же принципу, кстати,
построены системы охлаждения атомных реакторов. Изобретения Шухова
продолжают нести свою трудовую вахту.

Но прошло несколько лет и Шухов вновь удивил мир! На сей раз - в
области строительства. Уже в 1893 году посетители Верхних торговых рядов

в Москве (ныне - здание ГУМ на Красной площади) могли любоваться
шуховскими перекрытиями. Шухов так искусно спроектировал крышу, что
конструкций, которые её держат, практически не видно. Вся многотонная
крыша и купол площадью в 11 тысяч кв. метров выглядят столь изящными и
лёгкими, что снизу они кажутся "паутиной". А в 1896 году на
Всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде
Шуховым были продемонстрированы павильоны с уникальными висячими и
арочными системами покрытий и изумительная по красоте водонапорная башня
в форме кругового гиперболоида - прообраз Шаболовской. Чтобы потеснить
на строительном рынке специализированные предприятия, Бари все свои
павильоны выстроил бесплатно, с условием, чтобы после закрытия выставки
забрать их в свою собственность. Шуховские конструкции стали "гвоздём"
выставки, вызвав захватывающий интерес публики и специалистов. Позднее
конструкции этих покрытий были признаны изобретениями и Шухову на них
были выданы патенты России ("Сетчатые сводообразные покрытия".
Привилегии № 1894 и 1895 от 12 марта 1899). Аналогично была оценена и
конструкция гиперболоидной башни ("Ажурная башня". Привилегия России №
1896 от 12 марта 1899). Гиперболоидные башни, которые, на удивление
всем, монтировались только из прямолинейных брусьев и не содержали ни
одного гнутого элемента, нашли применение и в качестве водонапорных
башен, и в качестве маяков, и в качестве корабельных мачт. Эти мачты
сохраняли устойчивость даже после многих попаданий снарядов в них.
Первые такие мачты были установлены на линкоре "Император Павел I" в
1903. Практичные американцы тут же начали оснащать гипнрболоидными
сетчатыми мачтами и свои военные корабли.

Заботясь о надёжности и красоте построек, Шухов думал об их
экономической целесообразности, подчёркивая, что "задача инженера -
строить не только прочно, но и дёшево". Простыми и оригинальными были
предложенные Шуховым методы монтажа конструкций с применением
простейшего оборудования: ручных лебёдок, деревянных мачт и т. п. При
этом темпы работ достигались поистине впечатляющие. Так, каркас
мартеновской фабрики в Лысьве, состоящий из 37 рам пролётом 37 метров
каждая, был смонтирован за два месяца, причём каждая рама
устанавливалась в проектное положение в течение 20 - 30 минут.

В 1913 году А. В. Бари скончался. Его сыновья не унаследовали
административных качеств отца, и теперь вообще всё держалось на Шухове.
И, тем не менее, с I мировой войной связана ещё одна блестящая страница в
деятельности инновационной строительной конторы Бари. В кратчайшие
сроки Шуховым было спроектировано 40 типов подводных мин. За два месяца
военного 1915 года был смонтирован дебаркадер Брянского (ныне -
Киевского) вокзала в Москве, причём каждая из его арок пролётом в 47
метров и высотой в 27 метров возводилась в течение одного рабочего дня!
Были созданы принципиально новые платформы для тяжёлых артиллерийских
орудий - удивительное изобретение, разом позволившее и упростить
конструкцию платформы, и облегчить её перевозку. "Платформу вообще не
нужно куда-нибудь перевозить, - предложил Шухов, - пусть сама она и
будет перевозочным устройством". Основой конструкции стал деревянный
диск, на который устанавливался лафет пушки. Во время перевозки два
диска, поставленные на ребро, становились задними колёсами повозки, на
которую устанавливалось другое оборудование платформы. В таком виде
сразу две платформы доставлялись к месту, и на это требовалось в 4 - 5
раз менее лошадей, чем прежде. Почти тут же первая партия платформ ушла
на фронт. А чуть позже поступили отзывы командиров: "Платформы Шухова
вполне оправдали возложенные на них надежды"...

После Октябрьской революции 1917 года у Шухова было всё: и непрерывные угрозы ареста, и "уплотнения", во время которых погибла
большая часть библиотеки и архива. Но эмигрировать Шухов отказался
наотрез.

Пришедшим к власти большевикам нужны были, в первую очередь, средства
для прямого общения с собственным безграмотным народом, а также
с пролетариями всех стран. Таким средством в те годы было только одно -
радио. И поэтому 30 июля 1918 года, не взирая на то, что "отечество в
опасности", большевики принимают необыкновенное решение: "Установить в
чрезвычайно срочном порядке в Москве радиостанцию" с самым совершенным
оборудованием. Для строительства радиобашни было выделена площадка на
Шаболовке, а на конструкцию радиобашни был объявлен конкурс, который,
конечно же, выиграл В. Г. Шухов. Разработанный им в феврале 1919 года
проект предусматривал строительство самого высокого в мире сооружения -
9-секционной гиперболоидной башни высотой 350 метров, т. е. на 45 метров
выше, чем башня Эйфеля. При этом она оказалась и втрое легче этой
башни. Но даже и немногих 2200 тонн металла, необходимых для
осуществления проекта в разорённой стране не нашлось, и Шухову пришлось
"урезать" конструкцию. В окончательном варианте башня была
запроектирована высотой в 150 метров.

Башня была уникальна не только своей конструкцией. Уникален был и
"телескопический" метод её монтажа, дававший возможность до 80% всех
работ производить на земле и совершенно отказаться от лесов и сложного
подъёмного оборудования. Использовались только простейшие приспособления
в виде полиспастов и деревянных двуног. Все секции монтировались на
земле, внутри первой секции, после чего поднимались в проектное
положение, подобно тому, как выдвигается подзорная труба. Монтажникам
оставалось только скрепить установленные друг на друга секции.
Строительство шло круглый год: и в жару, и в дождь, и в суровую стужу,
когда костюмы верхолазов покрывались коркой льда. "Она росла, как
своеобразный призрак - высокая, бесплотная и очень таинственная. Эта
таинственность была многообещающей...", - вспоминал полярный радист Э.
Кренкель. И тут, когда строительство уже подходило к концу, случилось
страшное: обвалился и сорвался вниз четвёртый ярус, придавив и искорежив
уже почти собранные внизу последующие секции. Пострадали и возведенные
ярусы. Изумительная фантазия Шухова в один миг превратилась в груду
металла. Что это, если не вредительство? ЧК тут же начала следствие. Но,
к счастью, выводы экспертов были однозначны: проект безупречен, монтаж
безупречен, причина аварии - дефект металла, приведший к усталостным
явлениям. Оттого и приговор Шухову вынесли мягкий - "условный расстрел".
А потом сразу заторопили Шухова: строительство нужно завершить скорее, к
началу Генуэзской конференции. 19 марта 1922 года башня была сдана в
эксплуатацию. На ней установили необходимую аппаратуру, а в сентябре
состоялась и первая радиопередача: концерт русской музыки с участием
Надежды Обуховой.

Радиостанция на Шаболовке долгие годы оставалась одной из самых мощных в Европе и
самым высоким сооружением в России. Перед войной её
изящные конструкции выдержали нелёгкое испытание: за трос, соединяющий
башню с соседней мачтой, зацепился самолёт. Машина рухнула, а башня
устояла на месте. Так сама жизнь подтвердиладавние выводы экспертной
комиссии: и проект безупречен и монтаж безупречен.

Как-то получилось, что в послевоенные годы башня стала символом телевидения,
"приватизировавшего" себе одно из чудес шуховского гения,
значение которого, конечно, неизмеримо выше: Шуховская башня не только и
не столько символ телевидения, сколько символ величия российской
инженерной мысли!

Во второй половине 1920-х Шухов восстанавливал разрушенные мосты, построил
около 500 новых мостов, в частности, через такие реки, как
Волга, Ока, Енисей, прокладывал магистральные нефтепроводы, строил цеха
заводов-гигантов, поднимал затонувшие суда... И среди этих работ - одна
уникальная - выпрямление минарета медресе Улугбека в Самарканде. За
период с 1888 по 1938 год в царской России и в СССР Владимир Григорьевич
получил всего 17 патентов на изобретения - большинство своих
многочисленных изобретений Шухов считал патентовать нецелесообразным.

Незадолго до кончины в 1920 году мать Шухова во сне ясно увидела семейный склеп и
в нём - объятого пламенем сына. Спустя 19 лет её
страшное предсказание сбылось. Шухов погиб в результате несчастного
случая. Случайно пролив на рубашку одеколон, он опрокинул свечу. Ожоги
были сильны, но он прожил ещё 5 суток, ни на минуту не теряя
человеческого достоинства, ни даже чувства юмора. Умер Шухов 2 февраля
1939 года, похоронен на Новодевичьем кладбище. В Москве на здании НИИ
"Проектстальконструкция" (бывшее бюро А. В. Бари) и на доме, где жил
Шухов, установлены мемориальные доски. Именем Шухова в Москве в 1963
году названа улица в районе Шаболовки. В г. Белгороде имя Шухова носит
Белгородский государственный технический университет. На родине Шухова в
г. Грайворон Белгородской области его именем названа одна из улиц и
городской сад. Начиная с 1990-х, в России ежегодно проводится конкурс
им. В. Г. Шухова на звание "инженер года". В 2002 году его лауреатами
стали четверо курян: директор научно-технического центра ЗАО
"Курскрезинотехника" А. Яковенко, гл. инженер ОАО "Электроаппарат" П.
Ишков, начальник КБ завода "Прибор" Т. Чаплыгина и директор института
экологической безопасности М. Рудник.

НАУЧНЫЕ ТРУДЫ И ИЗОБРЕТЕНИЯ В. Г. Шухова

В. Г. Шухов. Механические сооружения нефтяной промышленности. 1883 г.

В. Г. Шухов. Установка для дробной перегонки нефти. Привилегия России № 13200 от 31.12.1888 (соавтор Ф. Инчик).

В. Г. Шухов. Эрлифт-насос. Привилегия России № 11531 за 1889.

В. Г. Шухов. Гидравлический дефлегматор. Привилегия России № 9783 от 25.09.1890 (соавтор Ф. Инчик).

В. Г. Шухов. Установка для перегонки нефти с разложением (крекинг-процесс). Привилегия России № 12926 от 27.11.1891 (соавтор С.
Гаврилов).

В. Г. Шухов. Насосы прямого действия и их компенсация. М. 1894 г.

В. Г. Шухов. Трубопроводы и их применение в нефтяной промышленности. М. 1895 г.

В. Г. Шухов. Трубчатый паровой котёл. Привилегия России № 15434 от 27.06.1896.

В. Г. Шухов. Вертикальный трубчатый котёл. Привилегия России № 15435 от 27.06.1896.

В. Г. Шухов. Насосы прямого действия. Теоретические и практические данные для расчета их. М. 1897 г.

В. Г. Шухов. Стропила. Изыскание рациональных типов прямолинейных стропильных ферм и теория арочных ферм. М. 1897 г.

В. Г. Шухов. Сетчатые покрытия для зданий. Привилегия России № 1894 от 12.03.1899. Кл. 37а, 7/14.

В. Г. Шухов. Сетчатые сводообразные покрытия. Привилегия России № 1895 от 12.03.1899. Кл. 37а, 7/08.

В. Г. Шухов. Ажурная башня. Привилегия России № 1896 от 12.03.1899. Кл. 37f,15/28.

В. Г. Шухов. Водотрубный котёл. Привилегия России № 23839 за 1913. Кл. 13а, 13.

В. Г. Шухов. О деревянных трубопроводах. "Нефтяное и сланцевое хозяйство", № 5 - 8. 1921 г.

В. Г. Шухов. Расчет нефтяных резервуаров. "Нефтяное и сланцевое хозяйство" № 10. 1925 г.

В. Г. Шухов. Водотрубный котёл. Патент СССР № 1097 за 1926. Кл. 13а,13.

В. Г. Шухов. Водотрубный котёл. Патент СССР № 1596 за 1926. Кл. 13а, 7/10.

В. Г. Шухов. Воздушный экономайзер. Патент СССР № 2520 за 1927. Кл. 24к,4.

В. Г. Шухов. Устройство для выпуска жидкости из сосудов с меньшим
давлением в среду с большим давлением. Патент СССР № 4902 за 1927. Кл.
12g,2/02.

В. Г. Шухов. Подушка для уплотнительных приспособлений к поршням сухих газгольдеров. Патент СССР № 37656 за 1934. Кл. 4с, 35.

В. Г. Шухов. Приспособление для прижатия к стене резервуара уплотнительных
колец для поршней сухих газгольдеров. Патент СССР № 39038
за 1938. Кл. 4с,35

В. Г. Шухов. Приспособление для прижатия к стене резервуара уплотнительных
колец для поршней сухих газгольдеров. Патент СССР № 39039
за 1938. Кл. 4с,35

©Шимон Гойзман. "Городские Известия" от 08.06.04 и от 29.06.04

Опубликованный на сайте материал дан в авторской редакции, специально для сайта www.old-kursk.ru

webpirati-2007

Дата: Понедельник, 03.06.2013, 19:54 | Сообщение # 10

Группа: Удаленные

ВЕСЬ В ДЕДА ВНУК

КАЗАЛОСЬ БЫ, еще недавно куряне с гордостью произносили имя своего
земляка, изобретателя-самоучки Анатолия Георгиевича Уфимцева. Сейчас же
далеко не каждый молодой горожанин, тем более гость, знает, в чью честь
названа одна из улиц в центре Курска и кто и зачем построил
сорокаметровую мачту с ветряком на вершине, издалека видную со многих
точек областного центра.

Родился Анатолий Уфимцев 24 ноября 1880 года в Курске в семье землемера.
С детства он имел склонность к изготовлению различных поделок.
Может, поэтому родители определили его на учебу в реальное училище. Уфимцев,
по-юношески сочувствуя своим революционно настроенным
старшеклассникам и -недавним выпускникам (такими были, например,
социал-демократы Чернышев, Богатырев, Мартене, Дубровинский), изготовил
электрическое перо для множественного копирования и скоропечатающую
машину для распечатки прокламаций.

Пораженный мракобесием церковников и невежеством верующих, Уфимцев решил уничтожить главный предмет поклонения - икону Знамения
Богородицы. Для этой цели он сконструировал взрывное устройство с
часовым механизмом и 8 марта 1898 года подложил свою адскую машину под
эту икону в Знаменском соборе. Как Уфимцев и рассчитал, взрыв произошел
на исходе ночи, но он, увы, не догадывался о существовании у монахов
запасного списка иконы. Поэтому ожидаемого атеистического эффекта от
взрыва не последовало. Автор же взрывного устройства и исполнитель
богоборческого акта был обнаружен случайно лишь в 1901 году Уфимцева
арестовали и судили. В его защиту выступили многие прогрессивные люди
России, в том числе Толстой и Горький. По приговору суда Уфимцев был
сослан на пять лет в далекий захолустный Акмолинск (ныне - Астана,
столица Казахстана).

Горький разыскал там Уфимцева и оказал ему очень своевременную материальную
помощь. На деньги писателя Уфимцев оборудовал в Акмолинске
небольшую мастерскую по ремонту бытовой техники, работа в которой
обеспечивала ему существование. В этой же мастерской Анатолий стал
изготавливать и продавать керосинокалильные лампы и нефтекалильные
фонари оригинальной конструкции: в пламя керосинового фитиля он ввел
металлический колпачок, который, накаляясь, сам начинал светиться, во
много раз увеличивая яркость обычного пламени.

Вернувшись в 1906 году в Курск, Уфимцев в своей усадьбе на Семеновской улице оборудовал мастерскую по ремонту швейных машин и
велосипедов, а также продолжал изготавливать керосиновые фонари. При
этом он постоянно совершенствовал конструкцию своих калильных фонарей,
устанавливая металлические колпачки из различных металлов и сплавов и
меняя их форму.Фонари конструкции Уфимцева были установлены и работали на улицах Курска, Севастополя и других городов России.

В 1909 Уфимцев увлекся постройкой летательных аппаратов. Он построил
необычный летательный аппарат с крылом в виде части сферической
поверхности большого радиуса, эдакую летающую тарелку - "сфероплан".

Кстати, сферопланы имели приспособление для катапультного взлета, посредством
сжатого воздуха, используемое в современной морской
авиации. Трехколесное шасси сфероплана с носовым колесом было выполнено
Анатолием Георгиевичем впервые в России и одновременно с американским
авиаконструктором Кертисом.

Для своих изделий Уфимцев в том же году создал двухтактные ротативные
авиационные двигатели, то есть двигатели, непосредственно на валу
которых был установлен авиационный винт.

В 1910-1911 годах изобретатель уже построил два новых двигателя -
четырех- и шестицилиндровый биротативный. В них была установлена пара
пропеллеров, вращающихся в противоположные стороны на соосных валах,
один из которых был полым (в 1912 году на Международной выставке
воздухоплавания, проходившей в Москве, за четырехцилиндровый
биротативный двигатель курянину присудили Большую серебряную медаль).
Однако взлететь этот сфероплан не успел - 11 июля 1910 года налетевший
ураган и сильная буря разрушили опытный образец машины на земле, а на
создание новой модели у изобретателя денег уже не было...
В 1910 году Уфимцев усовершенствовал свои двигатели внутреннего сгорания и
получил патент на двухтактный нефтяной двигатель. Вплоть до
начала Первой мировой войны он изготавливал двигатели серийно для
установки на молотилки. По общему мнению потребителей, его двигатели по
надежности были лучшими среди аналогичных устройств того времени.

Во время войны Уфимцев вернулся к производству биротативных двигателей для
нужд военной авиации. Разумеется, он их модернизировал,
впервые в мире предложив изготавливать вал авиадвигателя полым, чтобы
можно было использовать его в качестве ствола пулемета.

Но самый значительный вклад в развитие техники Уфимцев внес уже после окончания войны, создав впервые в мире надежно работающую
ветроэлектростанцию. Для использования в ней он в 1918 изобрел
инерционный аккумулятор - маховик и, с помощью ученого-теоретика
профессора Ветчинкина, предложил - опять же первое в мире - ветроколесо с
поворотными лопастями и переменным углом атаки. Как в современных
вертолетах!

Уфимцев и Ветчинкин связывали расцвет России с тотальным ветроиспользованием.
Они это называли "сплошной анемофикацией России". У
них были даже статистические расчеты по отдельным районам страны,
которые подтверждали, что вся российская энергетика может быть основана
на использовании энергии ветра. Если бы наше правительство тогда
прислушалось к мнению Уфимцева, то сколько бы гектаров пахотной земли
удалось бы уберечь от затопления из-за строительства гидроэлектростанций
и какие бы средства были сэкономлены за счет отказа от строительства
атомных электростанций!?

В апреле 1923 года правительство России выделило на строительство
ветроэлектростанции 5000 рублей. Она была построена во дворе усадьбы
Уфимцева и дала первый ток 4 февраля 1931 года. Ветроэлектростанция
освещала двухэтажный дом Уфимцева, а также часть

улицы Семеновской, питала все станки его мастерской, размещавшейся в подвале. Благодаря
инерционному маховику весом в 360 килограммов, размещенному в вакуумной
камере (чтобы исключить трение о воздух!), ветроэлектростанция в течение
нескольких часов давала ток даже в безветренную погоду! Конструкция
станции Уфимцева с колесом Ветчинкина на сто лет опередила тогдашний
уровень техники. Ведь уверенно работающих ветроэлектростанции в мире,
откровенно говоря, нет и до сих пор, несмотря на принятые, например, в
Германии, щедро субсидируемые правительственные программы развития
ветроэнергетики. Современные ученые лишь сейчас пытаются воспроизвести
то, что Уфимцев сделал еще в двадцатых годах прошлого века!

Однако никто не вечен в этом мире. 10 июля 1936 года на 56-м году жизни
неугомонный изобретатель скончался - в самом расцвете творческих
сил, во многом из-за медицинских экспериментов, проводимых им над самим
собой.

После смерти Уфимцева его усадьбу и осиротевшую мастерскую попросту растащили. Растворилась среди "коллекционеров" библиотека и
почтовый архив изобретателя. Библиотека была хоть и небольшой, но
состояла преимущественно из редкой технической литературы, причем многие
издания были подарены изобретателю самими авторами. Остановлена была и
ветроэлектростанция. Произвести ее повторный запуск, несмотря на
неоднократные попытки современных специалистов, до настоящего времени не
удалось. Видимо, Уфимцев владел еще какими-то неопубликованными
знаниями, которые остались секретными для потомков...
А технический прогресс человеческого общества", впитав в себя вклад гениального курянина, бурными темпами двинулся вперед. Имя
Уфимцева и многие его идеи неоднократно пытался популяризировать его
друг академик Ветчинкин, публикуя статьи о нем в научных и в
научно-популярных журналах. 10 июля 1938 года в доме, где жил и работал
Уфимцев, открылся музей его имени, который прекратил существование в
1941-м в связи с немецкой оккупацией. В начале 1950-х на мутной волне
патриотической кампании и борьбы с космополитизмом были поспешно
востребованы имена всех отечественных ученых и изобретателей. И вот уже
очерк о его жизни и деятельности включают в литературный сборник "Куряне
- выдающиеся деятели науки и техники", изданный в Курске в 1950 году,
именем Уфимцева 1 декабря 1950 называют улицу в центре города Курска и
вновь забвение. Лишь стараниями директора станции юных техников и
энтузиаста-краеведа Евгения Лифшица в 1986 году в "народном" доме-музее
астронома Семенова (кстати, деда Уфимцева) была воссоздана постоянно
действующая экспозиция, посвященная творчеству великого изобретателя.
Сейчас на фасаде дома, где жил и работал Уфимцев, установлены две
мемориальные доски: одна сообщает о том, что здесь жил и работал
изобретатель Уфимцев, а другая - что 7 июля 1928 года в этом доме
Уфимцева посетил Горький.

Его имя снова всплыло в девяностые годы, когда крестным ходом несли копию чудотворной иконы именно по улице, названной в честь
"террориста", взорвавшего ее подлинник. И епархия стала настойчиво
просить переименовать улицу Уфимцева.

В недавно опубликованной статье Воробьева "Печерский или Уфимцев" ("ГИ"
от 24 мая 2005 года) автор считает, что епархия тоже имеет право
требовать переименовать улицу на том основании, что Уфимцев де не
покаялся в содеянном перед православной церковью.

С одной стороны, о каком праве говорит автор? В России есть только один
источник права - это Конституция страны. С этой точки зрения
православная церковь является одной из общественных организаций. Только
и всего.

С другой стороны, акт покаяния - это религиозный обряд. Так почему же
должен каяться человек, исповедующий неправославную веру?
Атеизм ведь - тоже вера!

© "Городские известия" № 69 от 9 июня 2005 г. ©Шимон ГОЙЗМАН.

webpirati-2007

Дата: Понедельник, 03.06.2013, 19:55 | Сообщение # 11

Группа: Удаленные

СВЕТОНОСЕЦ ИЗ ОБОЯНИ

Мы хотим познакомить вас, уважаемые читатели, со славными именами
российских ученых, изобретателей, инженеров, внесших заметный вклад в
науку и технику. Объединяет их то, что каждый из них или родился на
курской земле, или долго жил в наших краях. Вести эту рубрику любезно
согласился Шимон Гойзман - патентовед и изобретатель.

Василий Петров родился 19 июля 1761 года в городе Обояни Курской губернии.
Грамоте он обучался у местного дьячка. Позже родные отвезли
Василия Петрова в Харьков в духовную школу "повышенного" типа, носившую
название "коллегиум". Но юноша имел горячее стремление серьезно изучить
физику и математику. Он бросил Харьковский коллегиум, переехал в
Петербург и стал студентом учительской семинарии. В 1788 году, не
окончив курса, Василий Владимирович уехал в Сибирь, в город Барнаул, на
должность учителя физики и математики в Колыванско-Воскресенском горном
училище.

Никогда еще до тех пор в Барнауле никто так живо и увлекательно не преподавал
точные науки. Слух о замечательном педагоге дошел до
столицы, и в 1793 году Петрова пригласили преподавать физику в
Петербургскую медико-хирургическую академию.

Петрову обещали, что к его услугам будет физический кабинет, где он сможет
вести задуманные им обширные электрические опыты. На деле ему
пришлось несколько Пет переоснащать свою лабораторию и доводить ее до
европейского уровня.

Не прекращая ни на один день преподавательской и педагогической деятельности в академии, Петров изобрел и построил оригинальные
электростатические машины, с помощью которых изучал электрические
явления в среде различных газов и в вакууме, доказал возможность
электризации металлов трением (1801), исследовал люминесценцию различных
животных организмов и минералов.

С помощью электрической батареи, построенной им по публикациям
французского физика Вольта, он впервые открыл существование зависимости
силы тока в проводнике от площади его поперечного сечения и осуществил
параллельное соединение приемников электрического тока, изучал
химическое действие тока и электропроводности различных тел и самых
различных веществ. Попутно изобрел способ изоляции проводников сургучом
или воском.

Когда Петров Соединял концы построенной им батареи, то всякий раз между ними
проскакивала сильная искра, напоминавшая разряд молнии. "А
нельзя ли искру батареи обратить в долгий свет для общей пользы?" -
неоднократно спрашивал себя ученый.

...Холодно. На термометре - минус пять. О неблагоустройстве физического кабинета и отсутствии здесь отопления ученый послал
начальству несколько рапортов, но которую зиму все оставалось без
изменений.

Немного отогревшись в учительской, Василий Владимирович снова направился в свой
холодный кабинет, намереваясь продолжить опыты по
изучению проводимости льда. По дороге он вспомнил, что в шкафу кабинета
уже несколько дней хранятся древесные угли, которые по его просьбе отжег
ему из палок истопник академии: профессор давно хотел исследовать
электрическую проводимость угля. И вот, боясь, чтобы уголь не отсырел,
Василий Владимирович решил не откладывать дальше опыт и произвести его
тотчас же.На стеклянную пластину профессор положил угольный стержень и к его
концам присоединил длинные куски изолированного провода.
Случайно дернув провод, ученый нечаянно надломил уголек. Аккуратно уложил обломки угольной палочки, прижав концы друг к другу,
стал присоединять провода к батарее. Едва только успел присоединить
второй конец, как его глазам представилась невиданная картина. В месте
перелома немного разошедшиеся от сотрясения половинки угля быстро
раскалились, потом вспыхнули ярким белым светом, от которого стало
ослепительно светло во всех уголках кабинета. Несколько секунд Василий
Владимирович стоял, словно в забытьи, с разведенными в стороны руками и
щурился от внезапно возникшего яркого, невиданного света, подобного
солнцу. Он пришел в себя только после того, как раздался треск
лопающейся стеклянной пластины и прекрасное белое пламя исчезло.

В лицо приятно дохнуло теплом. Жар шел от стекла, сильно нагретого электрическим пламенем, вспыхнувшим между углями. Профессор
осторожно стал приближать удерживаемый в руке остаток угля ко второму,
лежавшему на стекле. Когда угли соприкоснулись, послышался легкий треск,
Василий Владимирович стал их разводить. И вот, когда расстояние
достигло 4-6 миллиметров, между ними проскочила яркая голубая искра, и
снова вспыхнуло ослепительное пламя. Профессор стал еще более удалять
один из углей. Выгнутое пламя чуть-чуть растянулось и погасло - угли
выгорели. Надобно положить новые...

В пламени этого света легко раскалились, а потом и вовсе сгорели железная
проволочка, гвоздь и даже тонкая медная пластинка. Из этого
Василий Владимирович заключил, что "жар электрического пламени очень
силен"...

Это произошло 23 ноября 1802 года... Позднее профессор Петров провел не
одну серию опытов с электрической дугой, благодаря которым
обосновал возможность и по сути дела изобрел способы сварки металлов с
помощью электрической дуги. плавления металлов с помощью угольных
электродов, восстановления металлов из окислов.

Администрация академии, узнав об этом открытии, предложила профессору произвести опыт
воспламенения электрическим пламенем пороха в
пушке. И он блестяще удался. Через некоторое время электрический запал
пороха и взрывчатки стал широко применяться в Российской армии.

Открытие профессора Петрова подняло авторитет физики, как науки в академии.
Благодаря ему Василий Владимирович сумел добиться средств на
переоборудование физического кабинета и пополнение его новыми приборами.

- О подобном чуде мы еще и не слыхивали! - говорили искренне изумленные
работами Петрова его коллеги. После серии экспериментов,
уточнивших первоначальные результаты, ученый стал готовить научную книгу
под названием "Известие о гальвани-вольтовских опытах, которые
производил профессор физики Василий Петров". Это первая русская книга, в
которой академик описал открытое им "свечоносное явление" -
электрическую дугу между двумя углями, дающую "весьма яркий белого цвета
свет или пламя", от которого "темный покой довольно ясно освещен быть
может", вышла она в Петербурге в 1803 году.

К сожалению, научный труд был написан и издан только на русском языке и
не стал широко известен на Западе. Возможно, поэтому официально
честь открытия электрической дуги мировой наукой признается за
английским ученым Дэви, который "открыл" это явление десять лет спустя.

А какова же судьба открытий русского ученого? Как и всякие опередившие свою эпоху изобретения, они были на время забыты.
Электрическая дуга Петрова для нужд освещения чуть было не получила
путевку в жизнь через сорок лет после его смерти в виде "свечи" русского
изобретателя Яблочкова, которую вскоре сменили электрические лампы
накаливания. Однако идеи нашего земляка воплотились, правда, лишь в XX
веке. Это в первую очередь войсковые прожекторы с дуговыми угольными
светильниками и, конечно, всем хорошо известные газосветные трубчатые
светильники дневного света и пестрая гамма газосветных трубок,
используемых в рекламных панелях.

Способ электросварки металлов спустя 55 лет после смерти Петрова был повторно
изобретен русским инженером Славяновым и органично вошел в
технику сегодняшнего дня. А во всех сталеплавильных заводах сегодня
уверенно работают на принципе Петрова дуговые электрические плавильные
печи.

© Шимон ГОЙЗМАН.
©"Городские известия" № 33 от 16 марта 2004 г.

курск до революцонный (научно-исторические рабботы)

Страница 1 из 1
1

	www.goyzmani.com	Четверг, 19.09.2024, 09:07
	курск до революцонный - Форум	Приветствую Вас Гость \| RSS